Сергей Реутов - Тайные общества. За кулисами власти

Однако такие вольные собрания в столице меркли по сравнению с тем, что творилось в провинциях, куда не досягал зоркий глаз парижской полиции. К примеру, в Люневилле масоны устроили 17 февраля 1738 года большой пир, на котором присутствовали лица обоих полов и братья-масоны, притом со всеми своими знаками отличия. Торжество началось концертом. В полночь под звуки великолепного оркестра открылся бал. В двух смежных комнатах шла оживленная игра в карты. Собравшиеся были так уверены в своей безнаказанности, что ожидали даже прибытия высокопоставленного гостя — короля Станислава Лещинского, наместника Лотарингии и тестя Людовика XV.

Это привело к тому, к чему не могло не привести: масонские тайны перестали быть тайнами, как минимум для полиции. Одной подкупленной певички оказалось достаточно, чтобы хранителям общественного порядка удалось изучить масонский ритуал. А следом за хранителями — и общественности, поскольку он тут же был вынесен на публику и, конечно, осмеян и оплеван. В театрах стал модным «масонский танец» в исполнении танцовщиц. Ученики иезуитской коллегии высмеивали в пантомиме принятие в масоны. Даже в театре марионеток выступал петрушка-франкмасон. Этот закономерный пиар сделал свое дело: масонство стало безумно модным, ему открылся широкий путь в ряды третьего сословия.

Наверное, никто не умеет наделать такого шуму, как французы. По всей Европе на безобидных каменщиков обрушились гонения. И достигли апогея в выступлении римской курии. Папа Климент XII в своей булле от 7 апреля 1738 года обвинял свободных каменщиков в лицемерии, притворстве, ереси и извращениях. В особую вину им ставилась таинственность и скрытность. Виновным в принадлежности к масонству грозило отлучение.

Одиннадцатого декабря 1743 года собрание 16 парижских мастеров выбрало пожизненным великим мастером принца королевской крови Людовика Бурбона, графа де Клермон. С этих выборов ведет свое начало и Великая английская ложа Франции. Собрание парижских мастеров, избравшее нового гроссмейстера, приняло и новый устав, представлявший собой переработку английских конституций применительно к французским порядкам. Следуя английскому образцу, устав признавал лишь три символические степени и сурово отклонял всякие притязания на особые преимущества и привилегии так называемых «шотландских мастеров».

Мы уже познакомились с английским образцом масонского кризиса. А вот как было во Франции. Хаотическое распространение франкмасонства в провинциях, стремление мало осведомленных братьев познавать основы масонской легенды, ложные толкования доморощенных мастеров привели к оригинальной эволюции самой легенды масонов. Рядом с Хирамом появляется Адонирам, заведовавший работами в Соломоновом храме. Целью работы в ложе является построение храма человеческого счастья. Мало того, проскальзывают и пантеистические и даже материалистические элементы.

Но все перечисленное было только началом. Продолжение обещало больше интересного. Так и случилось. Именно в это время начинаются интриги якобитов, ставших подготавливать экспедицию в Шотландию отчаянного авантюриста королевской крови Карла Эдуарда Стюарта. Экспедиция окончилась полным провалом и бегством претендента во Францию. Но ловкие памфлетисты сумели связать этот новый «крестовый поход» с ветхим Средневековьем и найти параллели между целями крестоносных орденов и франкмасонских лож. После этого нетрудно для них оказалось открыть хронологические звенья и даже родство масонов с рыцарями святого Иоанна Иерусалимского, а после протеста мальтийских рыцарей установить близость масонства к тамплиерам и отыскать в Шотландии мнимую прародину масонства. Так была подготовлена почва для появления таинственной степени «шотландского мастера». Постройка храма Соломонова, наименование рыцарей-храмовников, поход в Шотландию — все это сплелось в полную неразбериху. Немудрено, что всякого рода авантюристы с жадностью накинулись на этот благодатный материал.

Основателям ордена и хранителям лучших традиций пришлось идти на уступки. Великая английская ложа Франции, издавая новый статут, в конце концов уступила общему течению и предоставила в 1755 году шотландским мастерам особые привилегии в ложах, поручила им наблюдение и увещевание. Масонство решительно становилось на путь полного приспособления к французским порядкам. Однако близость к высшему духовенству не спасла его от нового приступа гнева церкви: папа Бенедикт XIV возобновил осуждение, высказанное Климентом XII.

В самом же масонстве на французский лад вовсю проявила себя еще одна особенная черта — начался этап коммерциализации. Число лож непрерывно возрастало — патентами на открытие, печатями, удостоверениями, знаками отличия уже открыто торговали, запрашивая дорого и уступая по бросовой цене.

Следовало что-то придумать. А еще лучше — сделать. Причем немедленно. И вот 22 октября 1773 года происходит торжественное вступление в должность нового гроссмейстера, в признании которого объединились все капитулы, советы и шотландские ложи Франции. С этого времени новая Великая национальная ложа именует себя «Великим Востоком Франции». Старая ложа, не уступая сопернице, тоже принимает титул «Одного и Единственного Великого Востока Франции». Во главе «Великого Востока» становятся зажиточные титулованные дворяне, что немедленно отражается на серьезном повышении членских взносов — не менее 150 ливров в год.

Аристократические тенденции заправил «Великого Востока» сказываются и в образовании особых лож, членами которых становятся исключительно представители знати. Так, герцог Шартрский основал в 1775 году «ложу Чистоты», в которую вошли отборные вельможи: герцог Шуазель, маркиз Лафайет, маркиз Сен-Жермен, принц Гессе, принц Нассау, маркиз Спинола и др. Возникла и особая фамильная ложа герцогов Бульонских, получившая забавное название «Великий Восток Бульонов». Положен был предел и притоку членов из мелкой буржуазии: в ложи принимались лишь мастера в искусствах и ремеслах и вовсе закрыт был доступ для актеров.

Квинтэссенцией вырождения великих идейных основ масонства стало приспособление новоявленных лож к существовавшему общественному и политическому строю — деятельность их свелась почти исключительно к делам благотворительности: помощи бедным, воспитанию сирот и подкидышей, поддержке инвалидов.

И вот наконец все как-то улеглось: и духовенство повернулось лицом, и с властями отношения наладились. «Великий Восток» открыто снимал помещение в Париже. Обыкновенно ложи заказывали обедню в день своего годового праздника, заупокойные службы по случаю кончины кого-нибудь из членов, и время заседаний старались распределять так, чтобы не помешать братьям посещать богослужения. Масса духовных лиц вступала в ложи и нередко достигала там высокого положения. Когда заболел Людовик XV, все каменщики усердно молились о его выздоровлении. По поводу благополучного окончания Семилетней войны был заказан молебен. А когда уже у Людовика XVI родился наследник, ложи ознаменовали это событие и торжественными молебнами, и делами благотворительными.