Дмитрий Зенин - Тухачевский: легенды и реальность

Так, в сборнике «Маршал Тухачевский» Н. Н. Кулябко, рекомендовавший Михаила Николаевича в РКП(б), писал:

«Когда на Волге вспыхнул мятеж белочехов, я имел случай доложить о Тухачевском В. И. Ленину. Владимир Ильич очень заинтересовался им и попросил привести «поручика-коммуниста». Присутствовать при состоявшейся вскоре беседе Владимира Ильича с Тухачевским мне не пришлось. Но со слов самого Михаила Николаевича кое-что знаю о ней… Тухачевский стал подробно излагать свои мысли о том, как соединить разрозненные красногвардейские отряды в настоящую регулярную армию. Видимо, эти мысли понравились Владимиру Ильичу, и очень скоро вчерашний поручик получил назначение на пост командующего 1-й Революционной армией Восточного фронта».

Наивная легенда! Подпоручик, просвещающий в вопросах создания регулярной армии Председателя Совнаркома, к услугам которого с февраля 1918 года находился Высший Военный Совет, состоявший из генералов и полковников Генштаба!

Вызывает настороженность и другое: о встрече Ленина с Тухачевским, закончившейся столь важным назначением, не сохранилось никаких записей в канцелярии Совнаркома. Нет о ней упоминания и в капитальной ленинской «Биографический хронике».

И все же поддержка сверху у Тухачевского была. Лишь недавно выплыли сведения, что еще в германском плену молодого подпоручика приметил зоркий глаз Г. Е. Зиновьева, находившегося тогда в «лагере для гражданских пленных в Кюстрине». В Москве участие в судьбе такого талантливого молодого человека принял Н. Н. Кулябко — большевик, член ВЦИК, впоследствии директор Московской филармонии. Потом продвижению Михаила Николаевича способствовал секретарь Президиума ВЦИК А. С. Енукидзе. Потом его выдвигали на руководящие посты главком С. С. Каменев и заместитель Троцкого в Реввоенсовете Э. М. Склянский.

Поняв, что возвышение Тухачевского производилось не по военным дарованиям, а по другим мотивам — скажем так, приятельства, — перестаешь удивляться загадочным перипетиям его судьбы. Становится ясным и его прыжок из царских подпоручиков в революционные генералы, и неукоснительное повышение по службе вне зависимости от промахов и провалов, и «причисление к лицам с высшим военным образованием», и назначение начальником Военной академии РККА, в которой он стал учить других, никогда не учась сам…

Таков был человек, который, по словам А. И. Тодорского, «в грядущей войне с германским империализмом должен был командовать армиями решающего направления».

Мысль Тодорского о том, что Красная Армия была «обезглавлена» накануне войны, получила ныне широкое распространение. Вот и политический обозреватель «Известий» А. Бовин недавно, повторяя это расхожее мнение, пишет: «Именно Сталин в середине 30-х годов обезглавил, деморализовал Красную Армию… Общая цифра довоенных потерь офицерского состава РККА мне не известна. Генерал армии А. А. Епишев упоминал о десятках тысяч…»

Решительно не оправдывая сталинских методов решения кадровых вопросов, попробуем, однако, сравнить репрессированных высших военачальников с прославленными полководцами Великой Отечественной войны. Бросается в глаза то, что речь не шла о смене поколений: и те и другие принадлежали практически к одному возрастному контингенту — годы рождения 1887–1898. В гражданскую войну и те и другие вступили в большинстве в невысоких чинах: унтер-офицеры, прапорщики, поручики. Но дальше их карьеры стремительно расходятся. За четыре года гражданской войны прапорщик Г. Д. Гай и В. М. Примаков, раньше вообще не служивший в армии, стали комкорами, подпоручик Уборевич — Главнокомандующим Народно-революционной армией Дальневосточной республики, подпоручик Тухачевский — командующим фронтом. А их сверстники до каких чинов дослужились? А. И. Еременко — помкомполка, И. С. Конев — комиссар штаба Народно-революционной армии Дальневосточной республики, Р. Я. Малиновский — начальник пулеметной команды, К. А. Мерецков — помощник начальника штаба дивизии, К. К. Рокоссовский — комполка, Л. А. Говоров — начальник артдивизиона. Достигнув без настоящей военной выучки высших командных постов, свежеиспеченные комкоры и командармы решили, что эти посты гарантированы им навсегда, стали пренебрегать черновой работой и получением высшего военного образования. Достаточно сказать, что из пяти военачальников, которым в 1935 году было присвоено звание Маршалов Советского Союза, ни К. Е. Ворошилов, ни А. И. Егоров, ни В. К. Блюхер не изыскали возможностей для учебы. Не смог выкроить времени для академии и самый младший из маршалов по возрасту — М. Н. Тухачевский…

В предвоенные годы иностранные наблюдатели были введены в заблуждение, увидев, что на высших постах Красной Армии элегантных остроумцев с хорошими манерами заменяют их «неотесанные пролетарские коллеги». 5 мая 1941 года, всего за полтора месяца до нападения на Советский Союз, немецкий военный атташе в Москве полковник Кребс доносил: «Русский офицерский корпус исключительно плох (производит жалкое впечатление), гораздо хуже, чем в 1933 году. России потребуется 20 лет, чтобы офицерский корпус достиг прежнего уровня» (Гольден Ф. Военные дневники, т. 2, М., Воениздат, 1969, с. 504.). Но этому будто бы «исключительно плохому» офицерскому корпусу понадобилось всего четыре года, чтобы в немыслимо неблагоприятных условиях принять на себя удары, под которыми хрустнули все европейские державы, оправиться и сокрушить фашистскую военную машину вместе с ее хваленым генеральным штабом.