Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Законодательство Уолпола 1721 года по существу было направлено на защиту британских отраслей обрабатывающей промышленности от иностранной конкуренции, их субсидирование и поощрение к экспорту {51} 51 См.: N. Brisco (1907), The Economic Policy of Robert Walpole (The Columbia University Press, New York), pp. 131–133, 148–155, 169–171; R. Davis (1966), ‘The Rise of Protection in England, 1689–1786’, Economic History Review , vol. 19, no. 2, pp. 313–314; J. McCusker (1996), ‘British Mercantilist Policies and the American Colonies’ in S. Engerman & R, Gallman (eds.), The Cambridge Economic History of the United States, vol. 1: The Colonial Era (Cambridge University Press, Cambridge), p. 358; C. Wilson (1984), England’s Apprenticeship, 1603–1763 , 2nd ed. (Longman, London and New York), p. 267. . Таможенные тарифы на иностранную промышленную продукцию были значительно повышены, в то время как тарифы на импортное сырье, применяемое в промышленности, были снижены или отменены вовсе. Экспорт промышленной продукции поощрялся. Он включал целую серию мер, в том числе и экспортные субсидии {52} 52 Субсидии на экспорт, которые в то время назывались «баунти», распространились на новые предметы экспорта: изделия из шелка (1722) и порох (1731). В то время как существующие экспортные субсидии на парусину и рафинированный сахар были увеличены в 1731 и 1733 годах соответственно. . Наконец, было введено административное регулирование для того, чтобы контролировать качество промышленной продукции, в особенности текстильной, чтобы не самые честные производители не могли навредить репутации британских товаров на иностранных рынках {53} 53 По словам Н. Бриско, «Уолпол понимал, что для успешных продаж на высококонкурентном рынке требовалось очень высокое качество товара. Производитель же, стремясь предложить более низкую цену, снижал качество своей продукции, что в конечном счете отражалось и на других товарах, произведенных в Англии. Был единственный способ обеспечить соответствие товаров высоким стандартам — регулировать производство при помощи правительственного надзора» (Brisco, 1907, p. 185). .

Все эти решения поразительно напоминают меры, с таким успехом применявшиеся после Второй мировой войны странами «экономического чуда» Юго-Восточной Азии: Японией, Кореей и Тайванем. Меры, которые, как многие полагают, были придуманы японскими законодателями в 1950-е годы, которые включали «возврат таможенной пошлины на компоненты при экспорте промышленной продукции» [13] Установление, согласно которому производитель, экспортирующий продукт, получает назад пошлины, которые уплатил за импортное сырье, использованное при производстве. Это способ поощрения экспорта. и «установление государственного стандарта качества экспортной продукции» [14] Установление, при котором правительство задает минимальные стандарты качества для товаров, идущих на экспорт, и наказывает тех экспортеров, чья продукция не соответствует требованиям. Это направлено на предотвращение экспорта продуктов низкого качества, которые вредят имиджу страны-экспортера. Особенно такая практика полезна в тех случаях, когда продукты не относятся к опознаваемым брендам и поэтому идентифицируются по стране происхождения. , вообще-то были давним британским изобретением {54} 54 Brisco (1907) указывает, что первый возврат таможенной пошлины был одобрен при Вильгельме III и Марии II для экспорта пива, эля, крепких пивных напитков, яблочного и грушевого сидра (p. 153). .

Протекционистские меры Уолпола не отменялись все следующее столетия, помогая британским отраслям промышленности нагнать, а затем и оторваться от своих континентальных коллег. Британия оставалась протекционистской до середины XIX века. В 1820 году средняя ставка таможенной пошлины на ввоз продукции обрабатывающей промышленности составляла 45–55%, в то время как в Бельгии и Нидерландах она равнялась 6–8%, в Германии и Швейцарии — 8–12%, во Франции — около 20% {55} 55 Показатели для Германии, Швейцарии, Нидерландов и Бельгии (в 1815–1830 годах эти страны были объединены) взяты из P. Bairoch (1993), Economics and World History — Myths and Paradoxes (Wheatheaf, Brighton), p. 40, таблица 3.3. Байрох не привел цифр для Франции из-за сложностей расчетов, но, по оценке Джона Ная, общая (а не только промышленная) тарифная ставка здесь, судя по таможенным счетам, в 1821–1825 годах составляла 20,3%. Учитывая, что соответствующий показатель для Британии был 53,1%, что согласуется с байроховскими 45–55%, вполне обоснованно предположить, что средняя ставка промышленного тарифа для Франции равнялась примерно 20%. См.: J. Nye (1991), ‘The Myth of Free-Trade Britain and Fortress France: Tariffs and Trade in the Nineteenth Century’, Journal of Economic History , vol. 51, no. 1. .

Однако тарифы были не единственным оружием в арсенале британской торговой политики. Если дело касалось ее колоний, государство без колебаний налагало и прямой запрет на сложные промышленные операции, которые не хотело развивать. Уолпол запретил строительство новых прокатных станков и станков для продольной резки металла в Америке, что вынудило американцев специализироваться на продукции с низкой добавленной стоимостью, такой как чушки и прутки, а не более прибыльной — стальной.

Британия также запретила экспорт из своих колоний товаров, которые конкурировали с ее собственной продукцией как на внутреннем рынке, так и за рубежом, например текстиля из Индии («калико»), который в то время превосходил британские образцы. А в 1699 году нельзя было и экспортировать шерстяное сукно из колоний в другие страны (Закон о шерсти), что уничтожило ирландскую суконную промышленность и предотвратило возникновение суконной промышленности в Америке. Наконец, применялся целый комплекс мер, чтобы поощрить производство в колониях сырьевых товаров. Уолпол предоставлял экспортные субсидии (с американской стороны) и в то же время устранял импортные пошлины на сырьевые товары, произведенные в Америке (с британской стороны), такие как пенька, бревна и доски. Он желал раз и навсегда внушить колонистам, чтобы они занимались исключительно сырьевыми товарами и даже не думали о конкуренции с британскими производителями. Таким образом, колонисты были вынуждены оставить самые прибыльные «­высокотехнологичные» отрасли, а это гарантировало, что Британия будет пользоваться всеми преимуществами лидера мирового развития {56} 56 Brisco (1907) кратко резюмирует этот аспект политики Уолпола: «При помощи коммерческих и промышленных регулирующих норм делались попытки ограничить колонии производством сырья, которое должно было обрабатываться в Англии, чтобы предотвратить появление промышленности, конкурирующей с метрополией, и ограничить рынки колоний английскими торговцами и производителями» (p. 165). .

Первый всемирно известный теоретик свободного рынка Адам Смит яростно нападал на придуманную Уолполом систему, которую он называл «системой меркантилизма». Главный труд Смита «Богатство народов» был опубликован в 1776 году, когда британский меркантилизм находился в самом расцвете. Он утверждал, что ограничения конкуренции, которые система создавала при помощи протекционизма, субсидирования и выдачи монопольных прав, не идут на пользу британской экономике [15] Впрочем, Смит был прежде всего патриотом, а уж затем — теоретиком свободного рынка. Он поддерживал свободный рынок и свободную торговлю только потому, что считал их полезными для Британии, о чем можно судить по его восторженным высказываниям о Законах о мореплавании — неслыханно наглом «искажении законов рынка» — как о «самом разумном из всех торговых предписаний Англии». .