Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Адам Смит понимал, что методы Уолпола устаревали. Однако без них многие британские отрасли промышленности были бы стерты с лица Земли, так и не получив возможность догнать своих более развитых зарубежных противников. Когда же они обрели конкурентоспособность, протекционизм стал не столь необходимым и даже вредным. Защита отраслей, которым она больше не нужна, как заметил Смит, может остановить их в развитии и сделать неэффективными. Следовательно, переход на свободную торговлю все больше соответствовал интересам Британии. Тем не менее Смит несколько опередил свое время. Должно было смениться еще одно поколение, прежде чем его идеи действительно станут влиятельными. Только через 84 года после публикации «Богатства народов» Британия превратилась в страну свободной торговли.

К концу эпохи Наполеоновских войн (в 1815 году, через сорок лет после публикации «Богатства народов») британские производители уже считались лучшими в мире, за исключением немногих ограниченных сфер, в которых технологическое лидерство было у Бельгии и Швейцарии. Британцы верно почувствовали, что теперь свободная торговля в их интересах, и начали агитировать за нее (при этом они, разумеется, по-прежнему охотно ограничивали торговлю, если это их устраивало; так поступили, например, производители хлопка в отношении экспорта текстильного оборудования, что могло помочь иностранным конкурентам). В особенности промышленники пропагандировали отмену «кукурузных законов», которые ограничивали возможность государства закупать дешевые зерновые. Снижение цен на продукты питания было важным для капиталистов, так как позволяло уменьшить зарплаты и увеличить прибыли. В ходе кампании против «кукурузных законов» решающим образом выступил экономист, политик и игрок на бирже Давид Рикардо, выдвинувший теорию сравнительных преимуществ, которая до сих пор относится к ключевым положениям теории свободной торговли.

До Рикардо люди считали, что иностранная торговля оправдана, только если страна может производить что-либо дешевле, чем ее торговый партнер. Блестяще перевернув этот довод здравого смысла, экономист заявлял, что торговля между двумя странами осмысленна даже в том случае, если одной стране любое производство обходится дешевле, чем другой. Даже если такая страна эффективнее во всех сферах производства, ей все равно может быть выгодно специализироваться на тех отраслях, где она имеет наибольшее стоимостное преимущество над торговым партнером. Соответственно, если страна не имеет стоимостного преимущества ни в одной отрасли промышленности, торговля все равно будет приносить прибыли, если сосредоточиться на продукции, в которой стоимостное преимущество партнера ниже всего. Этой теорией Рикардо дал в руки сторонникам свободной торговли XIX века простой, но мощный инструмент, позволяющий утверждать, что свободная торговля идет на пользу каждой стране.

Теория Давида Рикардо совершенно верна, но в узких рамках. Она справедливо утверждает, что, считая нынешний уровень технологии государств фиксированным, странам лучше сосредоточить внимание на том, в чем они имеют сравнительное превосходство. С этим спорить трудно. Но концепция не работает, если страна стремится овладеть более совершенными технологиями, чтобы производить более сложные вещи, которые мало кому удаются, то есть развивать свою экономику. Чтобы овладеть новыми технологиями, нужны время и опыт, так что технологически отсталым производителям требуется период защиты от международной конкуренции на время такого обучения. Подобный протекционизм обходится дорого, потому что страна отказывается от возможности ввозить товары лучшего качества, причем дешевле. Однако эту цену нужно платить для развития передовых отраслей промышленности. При таком взгляде оказывается, что теория Рикардо нужна тем, кто принимает существующее положение дел, но не тем, кто хочет его изменить.

Большие перемены в британском торговом законодательстве случились в 1846 году, когда «кукурузные законы» были отменены наряду с пошлинами на многие промышленные товары. Сегодня многие экономисты любят выдавать их отмену за окончательную победу идей Адама Смита и Давида Рикардо над упрямыми меркантилистами {57} 57 Вилли де Клерк, европейский комиссионер по внешнеэкономическим отношениям в конце 1980-х годов, провозглашает: «Только в результате теоретического оправдания свободной торговли широким распространением меркантилизма, которого придерживались Дэвид Рикардо, Джон Стюарт Милль, Дэвид Юм, Адам Смит и другие деятели шотландского Просвещения, а также вследствие относительной стабильности, которую обеспечивала Великобритания как единственная и сравнительно благожелательно настроенная суперсила, гегемон второй половины XIX века — свободная торговля впервые смогла расцвести в мире». W. de Clercq (1996), ‘The End of History for Free Trade?’ в J. Bhagwati & M. Hirsch (eds.), The Uruguay Round and Beyond — Essays in Honour of Arthur Dunkel (The University of Michigan Press, Ann Arbor), p. 196. . Ведущий современный теоретик свободной торговли нашего времени Джагдиш Бхагавати из Колумбийского университета называет это решение «историческим переходом» {58} 58 J. Bhagwati (1985), Protectionism (The MIT Press, Cambridge, Massachusetts), p. 18. Бхагвати, как и другие современные теоретики свободной торговли, приписывает этому эпизоду такое значение, что в качестве обложки своей книги использует карикатуру из политико-сатирического журнала «Панч» за 1845 год, изображающую премьер-министра Роберта Пиля в виде озадаченного мальчугана, которого твердой рукой возвращает на добродетельный путь свободной торговли серьезная, суровая фигура Ричарда Кобдена, возглавлявшего кампанию по борьбе с «кукурузными законами». .

Однако историки, знакомые с данным периодом, отмечают, что снижение цен на продовольствие было лишь одной из целей кампании против «кукурузных законов». Оно было также проявлением «империализма свободной торговли», направленного на «прекращение движения в сторону индустриализации на континенте путем расширения рынка для сельскохозяйственной продукции и сырьевых материалов» {59} 59 C. Kindleberger (1978), ‘Germany’s Overtaking of England, 1806 to 1914’ (глава 7) в Economic Response: Comparative Studies in Trade, Finance, and Growth (Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts), p. 196. . Распахнув свой внутренний сельскохозяйственный рынок, Британия решила отвлечь конкурентов, заставив их вновь сделать упор на аграрное производство. Действительно, лидер движения за отмену этих законов Ричард Кобден утверждал: «Без “кукурузных законов” в Америке и Германии фабрично-заводская система, по всей вероятности, не появилась бы и уж совершенно точно не расцвела. Как Франция, Бельгия и Швейцария не получили бы тех преимуществ, которые имели из-за дорогого питания британских ремесленников, поскольку могли кормить своих рабочих намного дешевле» {60} 60 Приведен пассаж из The Political Writings of Richard Cobden , 1868, William Ridgeway, London, vol. 1, p. 150; цит. по E. Reinert (1998), ‘Raw Materials in the History of Economic Policy — Or why List (the protectionist) and Cobden (the free trader) both agreed on free trade in corn’ in G. Cook (ed.), The Economics and Politics of International Trade — Freedom and Trade, Volume 2 (Routledge, London), p. 292. .