Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Глобализация вовсе не является чем-то неизбежным, поскольку это скорее результат политики (то есть человеческой воли и решений), а не технологий, как утверждают злые самаритяне. Если бы развитие глобализации определялось технологиями, невозможно было бы объяснить, почему в 1970-е годы (когда мы обладали всеми современными технологиями транспорта и связи, кроме интернета) мир был глобализован гораздо меньше, чем в 1870-е (эру пароходов и проволочного телеграфа). Технология определяет лишь внешние границы глобализации. То, какую форму она примет, зависит от решений в области национальной политики, от заключаемых международных соглашений. И если это верно, то тезис «альтернативы нет» ложен. Альтернатива происходящей ныне неолиберальной глобализации существует, она даже не одна. В дальнейшем мы будем исследовать эти альтернативы.

У Даниэля Дефо, автора «Робинзона Крузо», была яркая жизнь. Прежде чем стать романистом, он занимался предпринимательством — импортиро­вал шерсть, трикотаж, вино и табак, а также работал в правительстве — организовывал королевские лотереи, в стекольном ведомстве, которое взимало знаменитый «налог на окна» — налог на собственность, начислявшийся в соответствии с количеством окон в доме. Кроме того, он был влиятельным автором политических памфлетов и вел двойную жизнь. Сначала он шпионил для Роберта Харли, консервативного спикера палаты общин, а затем осложнил себе жизнь, подрядившись работать на правительство вигов, которым руководил Роберт Уолпол — злейший враг Харли.

Вероятно, предпринимательство, литература, сбор налогов, политическая сатира и разведка не давали достаточной остроты ощущений, поэтому Дефо занимался еще и экономикой. Этот аспект его жизни еще менее известен, чем шпионская деятельность. В отличие от романов («Робинзон Крузо», «Молль Флендерс»), основная экономическая работа Дефо — «План английской торговли» (1728) — сейчас почти забыта. В популярной биографии, написанной Ричардом Уэстом, эта книга не упоминается вообще, а Пол Бакшнайдер, автор другой биографии, получившей, кстати, несколько премий, касается этого труда только в отношении незначительных тем, например взглядов Дефо на коренных американцев {39} 39 Richard West (1998), Daniel Defoe — The Life and Strange, Surprising Adventures (Carroll & Graf Publishers, Inc., New York) и Paula Backscheider (1990), Daniel Defoe — His Life (Johns Hopkins University Press, Baltimore). . Однако эта книга представляла собой добросовестное и проницательное исследование промышленной политики Тюдоров, из которого многому можно научиться и сегодня.

В этой книге (далее «План») Дефо описывает, как монархи ди­настии Тюдоров, в особенности Генрих VII и Елизавета I, использовали протекцио­низм, субсидирование, распределение монопольных прав, спонсируемый правительством промышленный шпионаж и другие меры государственного вмешательства, чтобы развивать английское производство шерсти, которое в то время было самой высокотехнологичной индустрией в Европе. До Тюдоров Британия не входила в число ведущих экономик, экспортируя сырую шерсть для получения средств на импорт. Производство шерстяных изделий в то время было сосредоточено в современных Бельгии и Нидерландах, в особенности во фламандских городах Брюгге, Генте и Ипре. Британия экспортировала сырье и получала неплохой доход. Но те иностранцы, которые знали, как получать из шерсти одежду, наживались гораздо сильнее. Это закон конкуренции: люди, которые умеют делать сложные вещи, недоступные другим, получают больше дохода. Такую ситуацию и хотел изменить Генрих VII, придя к власти в конце XV века {40} 40 Однако он не первым предпринял такую попытку. Предыдущие английские короли, например Генрих III и Эдуард I, пытались нанимать фламандских ткачей. В дополнение к этому Эдуард III централизовал торговлю сырой шерстью и стал строго контролировать ее экспорт. Он запретил импорт шерстяных тканей, тем самым открывая пространство для английских производителей, которые не могли конкурировать с доминировавшими тогда в этой сфере фламандцами. Кроме того, он был отличным политическим пропагандистом и понимал силу символов. И он, и его приближенные носили только английские ткани, чтобы подать пример следования политике «покупайте английское» (аналог политики «свадеши» Махатмы Ганди). Он приказал, чтобы лорд-канцлер (председатель Палаты лордов) сидел не на чем-либо, а на мешке с шерстью (эта традиция дожила и до наших дней), чтобы подчеркнуть важность торговли шерстью для страны. . Согласно Дефо, Генрих VII посылал королевские миссии, чтобы определить места, где стоит открыть шерстяные мануфактуры {41} 41 Генрих VII «учредил шерстяные мануфактуры в нескольких частях своей страны, а именно в Уэйкфилде, Лидсе и Галифаксе , в Западном Райдинге Йоркшира — в регионе, приспособленном для конкретной ситуации, адаптированном для работы, полном бесчисленных источников воды, угольных шахт и других вещей, необходимых для успеха такого дела...» ( A Plan , p. 95, курсив автора). . Как и один из его предшественников — Эдуард III, он выписал опытных мастеров из Бельгии {42} 42 Генрих VII «тайно пригласил множество иностранцев, прекрасно разбирающихся в мануфактурах, приехать и проинструктировать жителей его собственной страны в их начинаниях» ( A Plan , p. 96). , повысил налог на вывоз шерстяного сырья и даже временно наложил вето, чтобы стимулировать обработку шерсти в собственной стране. В 1489 году он запретил и вывоз сукна, за исключением грубых материалов ниже определенной рыночной стоимости, чтобы стимулировать изготовление одежды на местах {43} 43 G. Ramsay (1982), The English Woollen Industry, 1500–1750 (Macmillan, London and Basingstoke), p. 61. . Его сын Генрих VIII придерживался политики отца и не разрешал вывоз неготового платья в 1512, 1513 и 1536 годах.

Дефо подчеркивает, что Генрих VII не строил иллюзий относительно того, насколько быстро английские производители смогут сравняться со своими изощренными конкурентами из Бельгии и Нидерландов {44} 44 Генрих VII понимал, что « фламандцы давно занимались этим делом, имели большой опыт и постоянно тянули свои руки туда и сюда, к новым сортам и видам товаров, о которых англичане в то время даже не могли знать, а если и знали, то не имели достаточных навыков для их производства; следовательно, он должен действовать постепенно». Король «понимал, что совершать попытку такого масштаба следует с предельным благо­разумием и осторожностью, а не наспех; слишком большая энергия могла бы и повредить» ( A Plan , p. 96, курсив автора). . Король поднял экспортные пошлины на сырую шерсть только тогда, когда английская промышленность была уже готова иметь дело с такими объ­емами. После этого Генрих быстро снял запрет на вывоз шерстяного сырья, когда стало ясно, что Британия все-таки не справляется с переработкой всего производимого в стране {45} 45 Генрих VII «не сразу запретил экспорт шерсти во Фламандию и несколько лет не облагал экспорт б о льшими налогами, чем ранее» ( The Plan , p. 96). О запрете экспорта шерстяного сырья Дефо пишет, что Генрих VII «до такой степени... не мог исполнить свой замысел, что так и дошел до полного запрещения экспорта шерсти в свое правление» ( The Plan , p. 96). Таким образом, хотя Генрих VII действительно «некогда заявил о прекращении экспорта шерсти, он смотрел сквозь пальцы на нарушения своего закона, а впоследствии и отменил этот запрет окончательно» ( A Plan , p. 97). . И действительно, согласно «Плану», только в 1578 году, в середине правления Елизаветы I (1558–1603) — через сто лет после того, как Генрих VII начал свою политику «импортозамещения» в 1489 году, — Британия обрела производственные мощности, чтобы можно было полностью запретить вывоз сырья {46} 46 A Plan , pp. 97–98. . И этот запрет сразу же разрушил конкурирующие мануфактуры Бельгии и Нидерландов, лишив их материалов для работы.