Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Современная литература по вопросу иностранной экономической помощи приводится согласно S. Reddy & C. Minoiu (2006), ‘Development Aid and Economic Growth: A Positive Long-Run Relation’, DESA Working Paper, no. 29, September 2006, Department of Economic and Social Affairs (DESA), United Nations, New York.

Данные о потоках капитала для этого подраздела взяты из отчета Всемир­ного банка: World Bank (2006), Global Development Finance 2006 (World Bank, Washington, DC), таблица A.1.

В 1997 году иностранцы приобрели облигации развивающихся стран на сумму 38 миллиардов долларов, но с 1998 по 2002 год эта сумма упала до 23 миллиардов долларов в год. В следующий период (2003–2005) показатель вырос до 44 миллиардов. Это означает, что по сравнению с 1997 годом покупка облигаций в 1998–2002 годах снизилась на 40%, а в 2003–2005 годах — выросла на 15% (и вдвое по сравнению с предыдущим периодом).

Портфельные инвестиции в акционерный капитал развивающихся стран сократились с 31 миллиарда в 1997 году до 9 миллиардов в год в 1998–2002 годах. В 2003–2005 годах в среднем они составляли 41 миллиард в год. Это значит, что с 1998 по 2002 год средний ежегодный приток портфельных инвестиций в акционерный капитал в развивающихся странах составлял менее 30% (от показателя 1997 года). В 2003–2005 годах сумма была на 30% выше, чем в 1997 году, и в четыре с половиной раза больше, чем в «тощие годы» (1998–2002).

Кризисы в Азии хорошо описаны и проанализированы в книге J. Stiglitz (2002), Globalization and Its Discontents (Allen Lane, London). Также см. соответствующие главы в H.-J. Chang, G. Palma and H. Whittaker (eds.) (2001), Financial Liberalisation and the Asian Crisis (Palgrave, Basingstoke and New York).

В 2005 году фондовый рынок США стоил 15 517 миллиардов долларов. Индий­ский же рынок составлял 506 миллиардов; http://www.diehar­dindian.com/­overview/­stockmkt.htm.

В 1999 году фондовый рынок Нигерии стоил всего 2,94 миллиарда долларов, а ганский и вовсе составлял 910 миллионов; http://www.un.org/­ecosocdev/­geninfo/­afrec/­subjindx/­143stock.htm.

B. Eichengreen & M. Bordo (2002), ‘Crises Now and Then: What Lessons from the Last Era of Financial Globalisation’, NBERWorking Paper, no. 8716, National Bureau of Economic Research (NBER), Cambridge, Massachusetts.

Это название главы 13 работы J. Bhagwati (2004), In Defense of Globalization (Oxford University Press, New York).

Новая, более детально разработанная точка зрения на МВФ изложена в двух статьях, написанных Кеннтетом Рогоффом, бывшим главным экономистом МВФ (2001–2003), и тремя экономистами из МВФ: E. Prasad, K. Rogoff, S.-J. Wei & A. Kose (2003), ‘Effects of Financial Globalisation on Developing Countries: Some Empirical Evidence’, IMF Occasional Paper, no. 220, International Monetary Fund (IMF), Washington DC, и Kose [et al.] (2006).

Kose [et al.] (2006), pp. 34–35. Полная цитата: «Преждевременное открытие свободного движения капитала без наличия хорошо развитых и хорошо контролируемых финансовых секторов, работающих институтов и разум­ных макроэкономических принципов может навредить стране, сделав структуру притока капитала неблагоприятной, так что она будет уязвимой для внезапного прекращения или обратного движения поступлений денежных средств».

World Bank (2003), Global Development Finance, 2003 (World Bank, Washing­ton DC.), таблица 1.1.

World Bank (2006), таблица A1.

L. Brittan (1995), ‘Investment Liberalisation: The Next Great Boost to the World Economy’, Transnational Corporations , vol. 4, no. 1, p. 2.

Например, одно исследование, проведенное группой экономистов МВФ, на примере 30 беднейших развивающихся стран (1985–2004) показывает, что притоки прямых иностранных инвестиций оказались более волатильными, чем движение долей капитала или долгов. См.: Kose [et al.] (2006), таблица 3. Эти 30 стран: Алжир, Бангладеш, Боливия, Гана, Гватемала, Гондурас, Доминиканская Республика, Замбия, Зимбабве, Иран, Камерун, Кения, Коста-Рика, Маврикий, Малави, Непал, Нигер, Папуа — Новая Гвинея, Парагвай, Сальвадор, Сенегал, Танзания, Того, Тринидад и Тобаго, Тунис, Уругвай, Фиджи, Шри-Ланка, Эквадор и Ямайка. Притоки прямых иностранных инвестиций оказались менее волатильными, чем движение долей капитала или долгов в случае с экономиками «зарождающихся рынков», куда входят Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Египет, Израиль, Индия, Индонезия, Китай, Колумбия, Корея, Малайзия, Мексика, Пакистан, Перу, Сингапур, Таиланд, Турция, Филиппины, Чили и ЮАР.

p. Loungani & A. Razin (2001), ‘How Beneficial is Foreign Direct Investment for Developing Countries?’, Finance and Development , vol. 28, no. 2.

Кроме того, ввиду увеличивающегося значения фондов коллективных инвестиций, о которых я уже говорил в главе 5, наблюдается сокращение временн ы х горизонтов для прямых иностранных инвестиций, что повышает вероятность их «разжижения».

Сюда относят требование в отношении местного компонента (при котором транснациональные корпорации обязаны покупать определенную долю материалов у местных производителей), экспортные требования (когда они должны экспортировать не менее определенного процента своей продукции) и требования о балансе иностранной валюты (когда на экспорт должно идти как минимум столько же, сколько поступает на импорт).

Christian Aid (2005), ‘The Shirts off Their Backs — How Tax Policies Fleece the Poor’, September 2005.

Kose [et al.] (2006), p. 29.

Более того, инвестиции в существующие объекты могут многократно увеличить отрицательное влияние внутрикорпорационного ценообразования. Если транснациональная корпорация покупает, а не создает с нуля компанию и при этом практикует внутрикорпорационное ценообразование, то фирма, которая становится дочерним предприятием, может после этого платить меньше налогов, чем ранее, когда была чисто национальной компанией.

Источник данных — ЮНКТАД (Конференция ООН по торговле и развитию).

Особенно разумной стратегией это может оказаться, если прямые иностранные инвестиции поступают от фондов коллективного инвестирования (ввиду увеличивающегося значения фондов коллективных инвестиций наблюдается сокращение временн ы х горизонтов для прямых иностранных инвестиций, что повышает вероятность их «разжижения»), поскольку они не обладают ноу-хау, специфическим для конкретной отрасли, и не могут повысить производственный потенциал тех фирм, которые покупают.

На практике разница между портфельными инвестициями в акционерный капитал и прямыми иностранными инвестициями не всегда уловима. Под прямыми инвестициями обычно понимаются случаи, когда инвестор покупает более чем 10%-ную долю иностранной компании, намереваясь принять участие в ее управлении. Однако нет экономических обоснований того, почему рубеж должен пролегать именно по 10%. Более того, сейчас возникают и гибридные формы владения, которые еще сильнее размывают границы. Традиционно прямые иностранные инвестиции проводились транснациональными корпорациями, то есть производственными компаниями, которые ведут операции более чем в одной стране. Однако в последнее время активное участие в прямых иностранных инвестициях стали принимать «коллективные инвестиционные фонды» (по определению ООН, к ним относятся фонды прямых инвестиций, взаимные фонды и хедж-фонды). Инвестиции со стороны этих фондов отличаются от традиционных прямых иностранных инвестиций транснациональных корпораций, поскольку фонды не собираются владеть своими долями бесконечно. Обычно фирмы покупаются для того, чтобы продать их через 5–10 лет или даже раньше, даже необязательно повышая их производственные возможности. Об этом феномене см. материал UNCTAD (2006), World Investment Report, 2006 (United Nations Conference on Trade and Development, Geneva).