Иван Трофимов - Поиски и находки в московских архивах

Я всегда пользовался благосклонностью Петра Александровича [170] Генерал П. А. Толстой (1769—1844) — родственник А. Н. Бахметьева, член Государственного совета и комитета министров. Его дочь Анна Петровна — жена А. Бахметьева-младшего. . Надеюсь, что он мне в оной не откажет.

Денис Давыдов» [171] ЦГАДА, ф. 1257 (Бахметьевых), ед. 669. .

Это письмо является ответом на не дошедшее до нас письмо А. Н. Бахметьева, в котором он резко порицает «журнальную брань» и приглашает поэта-гусара к себе в гости; найденный нами текст предваряет ранее опубликованное в «Огоньке» письмо Давыдова на несколько лет и относится к 1830 году.

В письме содержится немало любопытных фактов: отклики на последние литературные новости, в частности на эпиграмму Е. А. Баратынского «Что пользы вам...» и на журнальную полемику, развернувшуюся на рубеже 20-х годов, и, наконец, интересный, ранее неизвестный отзыв о пушкинской «Литературной газете».

О характере общения Давыдова с Баратынским в начале 30-х годов нам известно немногое. Известно, что оба они сблизились с редакцией «Литературной газеты».

Не без участия Пушкина и Дельвига Денис Васильевич был привлечен к сотрудничеству в «Литературной газете». Здесь он напечатал следующие стихи: «Душенька» (1830, № 8), «Зайцевскому, поэту-моряку» (1830, № 9), «Бородинское поле» («Умолкшие холмы, дол некогда кровавый...») (1830, № 10), «Вы хороши, ваш локон золотой...» (1830, № 17).

Кстати сказать, до нас дошло лишь два черновых письма А. С. Пушкина к Давыдову (а были и беловые автографы) и четырнадцать — Давыдова к Пушкину.

Есть все основания полагать, что автографы по крайней мере десяти пушкинских писем к Давыдову до нас не дошли.

В фонде Л. Ф. Пантелеева, известного публициста и издателя, автора мемуаров, участника революционного движения 60-х годов, хранится множество папок с письмами, авторы которых до сих пор неизвестны. В одной из них, с надписью «Письма неустановленных лиц — неустановленным лицам», я обратил внимание на письмо, в котором содержались очень резкие выпады против императора Николая I. Бумага и потускневшие темнокрасные чернила позволили датировать письмо началом 1840-х годов. Письмо отправлено неизвестному адресату (Акиму Степановичу) из г. Туринска 27 марта. Год не указан. В письме упомянут Оболенский. В конце письма трудночитаемая подпись с двумя завитушками: Н. Т. либо Н. П.

Ниже приводится текст письма.

«Милостивый государь, Аким Степанович.

Виноват, что до сих пор не возвратил Вам Ваших рукописей. Все думал сам явиться с ними в Ваше уединение; но до сих пор еще не имеем позволения перекочевать из Туринска. Мы оба благодарим Вас за удовольствие, которое доставило нам чтение писем Вашего братца. Приятно познакомиться с человеком, ищущим просвещения и так горячо любящим свою родину. Некоторые взгляды его на общественный состав России довольно основательны и в самых предположениях видна душа, стремящаяся к благу народному: мысли его о внутреннем займе, кажется, вполне справедливы и жаль, что не приводятся в исполнение. — Насчет рассуждений о торговле мы не можем настоящим образом определить своего мнения, потому, что эта отрасль для нас мало известна. — Одним словом, желательно, чтоб в России было больше таких мыслящих голов, как Ваш братец. По всему заметно, что он понимает вполне звание гражданина, которого первая обязанность почитать себя не чуждым того, что около него происходит. Пора убедиться в этом праве: оно бы побудило вникать подробнее во все части общественного быта и приготовило бы скорее те начала, без которых трудно ожидать прочного развития гражданственности.

Разделяя с автором его поклонение к Петру, Исполину всех времен, но также заплатившему в некоторых отношениях дань своему веку, я не могу его сравнить с Николаем — и почитаю это сравнение оскорбительным для Великого преобразователя России. Тот шел гигантскими шагами вперед, истребляя все останавливающее его бег, пожертвовав даже сыном, которого действия могли уничтожить его начинания. Все распоряжения Петра, самые его жестокости, освящены всеобъемлющею любовью к Отечеству.

С другой стороны, я вижу одно робкое наблюдение за ходом времени; все усилия, истощающие силы Государства, обращены на подавление того, что должно бы развивать для настоящего управления, в смысле благосостояния наибольшего числа. Самые подозрения власти доказывают ее слабость и несогласие к потребности народа.

Довольно об этом: я забыл, что такие рассуждения не для бумаги. Еще раз благодарю Вас за рукописи. Оболенский вместе со мной дружески жмет Вам руку.

Истинно уважающий Вас Н. П.

Туринск. 27 марта».

Вольнолюбивое, дерзкое и смелое по своему антиправительственному пафосу письмо было кем-то отправлено, скорее всего с оказией, при жизни Николая I. Автором такого обличительного письма мог быть либо декабрист, либо человек, близкий к ним по своему духу.

В своей картотеке и в тетради с редкими анонимными и псевдонимными архивными текстами я кратко изложил содержание письма. Приведу эту «рабочую запись»: «Н. Т. (Н. П.?) — Акиму Степановичу — 1840-е годы — о рукописи брата Акима Степановича, о Петре I и Николае I. Выпады против Николая. Живет Н. Т. в Туринске (Тобольской губернии). Шлет привет от Оболенского. Хочет встретиться с Акимом Степановичем. ЦГАЛИ, ф. Л. Ф. Пантелеева, 1691.1.791». В общей тетради были и другие аналогичные записи.

Но вернемся к загадочному письму Н. Т. Помета «Туринск» и упоминание об Оболенском дали основание искать автора письма среди декабристов. В Туринске на поселении жили декабристы В. П. Ивашев, А. Ф. Бригген, И. И. Пущин, Н. В. Басаргин, И. А. Анненков, Е. П. Оболенский. Но подпись Н. Т. к ним не имеет никакого отношения. Автором письма был кто-то другой. Но кто? Может быть, Н. П? Не нашел я в «Алфавите декабристов» и автора письма с криптонимом Н. П.

На длительное время дальнейшие поиски автора загадочного письма пришлось отложить. И все-таки через полгода мне повезло!.. Мне довелось читать большую подборку писем И. И. Пущина к разным лицам.

Под письмами Пущина всюду стояла помета: Туринск. Большая их часть имеет характерную для И. И. Пущина подпись И. П.

Мелькнула догадка: а может быть, Пущин писал прописную букву И, как Н. А не он ли автор загадочного письма?

Через два дня в ЦГАЛИ снова перечитываю обнаруженное загадочное письмо, сравниваю подписи (рисунок подписи Пущина в автографах рукописного отдела Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина у меня под рукой). Подписи совпали до мельчайших деталей. Сравниваю почерк письма из фонда Л. Ф. Пантелеева с почерками трех писем Пущина, хранящихся в ЦГАЛИ. Почерки идентичны. Автограф И. И. Пущина вышел из небытия.