Иван Трофимов - Поиски и находки в московских архивах

В сентябре 1836 года из Прямухина (имение Бакуниных) Белинский послал статью Н. И. Надеждину. Надеждин вычеркнул в ней много страниц и отрывков, которые ему показались слишком смелыми и «неудобными» для журнала. Найденная рукопись [173] Ее полный текст опубликован мною в журнале «Русская литература» (1969, № 3), а также в первом томе Собрания сочинений В. Г. Белинского (М., 1976). помогла установить весьма большие купюры, сделанные редактором «Телескопа».

Под статьей о книге Дроздова Белинский поставил дату: 14 сентября 1836 года. В Москву статья, вероятно, попала к концу сентября. Надеждин статью Белинского решил напечатать в последней книжке «Телескопа» за 1836 год, он продиктовал Кетчеру письмо Белинскому. Это письмо до нас не дошло. В письме были слова, заставившие Белинского заподозрить редактора «Телескопа» в недоброжелательном, предвзятом отношении к себе. Весьма недовольный большим сокращением статьи, критик написал Надеждину «сердитые» слова о том, что он не желает публиковать статью о Дроздове. В ответном письме [174] См.: Письмо Надеждина к Белинскому // Русская мысль, 1911, № 6, с. 41-42. Н. И. Надеждин сообщал о тяжелом положении «Телескопа» в связи с публикацией «философического письма» Чаадаева. Он объяснял также, как обстоит дело с «крамольной» статьей Белинского.

«Статья Ваша, — писал он, — помещена мною в старом «Телескопе» по многим причинам, совершенно материальным: во-первых, потому, что слишком велика — в ней больше семи листов, а новый «Телескоп» — Вы знаете, не простирается дальше 11 листов или много 12, как же было поместить ее; во-вторых, дело идет о книге прошлого года; в-третьих, оригинала не хватило — ни в типографии, ни у Вас ничего не оказалось, а отделаться пора, ведь уж октябрь, надо объявлять подписку. Что же касается до выпусков, то они касаются совсем не «Наблюдателя» и не выходок против «светских» журналов. Это все осталось, но я выпустил больше половины собственных Ваших мнений, которые напечатать нет никакой возможности. Вы, почтеннейший, удаляясь в царство идей, совсем забыли об условиях действительности. При том же и время теперь самое благоприятное... Может быть, и в самом деле Вы застанете меня, как Мария, на развалинах «Телескопа». А вы еще сердитесь, горячитесь! По одежке, сударь, протягивайте ножку... Что касается Вашей статьи, она уже вся набрана и частично отпечатана. Остановить ее было бы всегда неудобно и потому я беру смелость не послушаться Вас. Она выйдет».

И действительно, эта статья появилась в печати, но это была лишь очень незначительная часть рукописи Белинского.

Известный исследователь А. А. Корнилов писал о том, что «страх Н. Надеждина перед духовной цензурой побудил его сократить на 2/3 это вдохновенное произведение Белинского, лишив нас, по-видимому, навсегда возможности восстановить полный его текст... В напечатанном виде лишь несколько последних страниц этой статьи дают представление о том, каково было все ее содержание» [175] Корнилов А. А. Семейство Бакуниных. М., 1915, т. 1, с. 241. . И далее исследователь с грустью констатировал: «Урезание этой статьи Белинского — факт тем более печальный, что статья эта, если бы она сохранилась полностью, была бы единственным образчиком произведения Белинского, всецело отразившим на себе настроение его за время того краткого фихтеанского периода его развития, который начался осенью 1836 г. и продолжался едва год с небольшим» [176] Там же, с. 244. .

С чувством сожаления об утрате полного текста статьи Белинского говорили и позднее многие исследователи его творчества. Так, например, В. С. Нечаева в своей книге «В. Г. Белинский» пишет:

«Какие рассуждения Белинского изъял Надеждин из его статьи, оставив выпады против «Наблюдателя» и разбор книги Дроздова? Вероятно, этот вопрос никогда уже не получит достоверного ответа». А далее она высказала весьма интересные предположения: «Но можно ответить на него с известной долей вероятности, проанализировав ту часть «собственных мнений» Белинского, которая осталась в письме. Белинский сам связывал эту статью с идеями Фихте, «сообщенными» ему Бакуниным. Если сопоставить статью Белинского с опубликованными в «Телескопе» «Лекциями о назначении ученых» Фихте в переводе Бакунина, то в них можно обнаружить сходство некоторых мыслей. Это прежде всего мысль о нравственном совершенствовании человека и человеческого общества. Белинскому еще до знакомства с идеями Фихте была чрезвычайно близка и дорога мысль о постоянном совершенствовании человека путем развития его сознания и через просвещение. В статье о Дроздове он развил эту мысль. Сознание, — писал он, — «есть стихия духовной жизни» человека. «Только тот чувствует человечески, а не животно, кто понимает свое чувство и сознает его. У такого человека прекрасный организм есть средство, а не причина его совершенства, потому что причина совершенства должна заключаться в сознании и воле. И потому-то справедливо, что истинно добр только тот, кто разумен; следовательно, только те поступки, которые происходят под влиянием сознающего разума, могут назваться добрыми, а не те, которые проистекают из животного инстинкта...» [177] Нечаева В. С. В. Г. Белинский. М., 1954, с. 241.

Теперь же известен полный текст знаменитой прямухинской рукописи критика, позволяющий сделать ряд интересных выводов о философских воззрениях Белинского периода «телескопского ратования».

В статье Белинского немало идеалистических выводов, противоречивых суждений. В частности, критик высказывает глубоко ошибочную мысль о том, что в обществе «сознание» его членов определяет их связь и взаимоотношения. Он говорит: «Взаимные отношения людей условливаются разностию степеней и разносторонностию сознания, посредством которых люди взаимно действуют друг на друга. Каждый человек развивает собою одну сторону сознания и развивает ее до известной степени, а возможно конечное и возможно всеобщее сознание должно произойти не иначе, как вследствие этих разносторонних и разнообразных сознаний». Несообразно и идеалистическое представление Белинского о характере общественной связи между людьми, цели их деятельности и «вечности» их движения к совершенству. Эта мысль содержится в следующих суждениях критика: «...одному человеку невозможно достигнуть полного и совершенного развития своего сознания, которое возможно только для целого человечества и которое будет результатом соединенных трудов, вековой жизни и исторического развития человеческого духа. Следовательно, всякий индивид есть... часть этого великого целого, есть его сотрудник и споспешествователь к достижению его цели, потому что, развивая свое собственное сознание, он необходимо отдает, завещевает его в общую сокровищницу человеческого духа».