Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

6-я стрелковая рота в составе 2-х взводов с двумя станковыми пулеметами должна была форсировать р. Прегель за 5-й ротой, наступать на разъезд Аугкен, выйти на южную окраину и занять оборону по южным склонам высоты.

В резерве командира батальона оставались 1-й взвод 6-й стрелковой роты, одна — 76-мм пушка и одно 45-мм орудие.

Минометная рота должна была занять позицию на южном берегу р. Прегель с задачей — уничтожать живую силу противника, особое внимание уделять подходам к разъезду Аугкен с восточной стороны.

Примерно в 22 часа, когда батальон уже занял позицию вдоль северного берега р. Прегель, дежурный связист позвал к телефону командира батальона капитана Шелховского. Командир полка полковник Яблоков передал приказ командира дивизии генерала Маслова, чтобы капитан Шелховский, в связи с утверждением его кандидатуры для учебы в академии, сдал батальон заместителю командира полка подполковнику Чудику и явился в штаб дивизии. Капитан Шелховский попросил полковника Яблокова разрешить провести этот последний бой, говорил, что война идет к концу, и ему уже не придется принимать участие в боях, на что командир полка ответил, что приказ командира дивизии отменить не может, тогда капитан Шелховский попросил разрешения обратиться к генералу Маслову, на что полковник Яблоков ответил утвердительно. Через некоторое время Шелховскому удалось связаться с генералом Масловым. Сначала генерал требовал сдать батальон, так как 28.01.45 Шелховский уже должен был убыть в Москву, но после настойчивых просьб генерал разрешил ему провести этот бой.

Вновь были собраны все командиры рот, представители артиллерии. Капитан Шелховский проверил правильность уяснения задачи каждым из них, потребовал доведения задачи до каждого командира отделения и солдата.

Ровно в 00 часов 21.01.45 г. боевая группа в составе 10 человек, во главе с лейтенантом Кузьменко, я и со мной 3 связиста со средствами связи, одетые в белые маскхалаты, вступили на лед р. Прегель и, преодолев ее сначала ползком, а затем в полный рост, направились к южному берегу.

Моя задача заключалась в проверке прочности льда, контроле за направлением движения, затем в захвате траншеи противника. С выходом на южный берег реки связисты подключили к протянутому за нами кабелю телефон, и я доложил капитану Шелховскому, что лед сравнительно прочный и, вероятно, выдержит тяжесть лошадей с повозками.

Получив команду продолжать движение, я приказал Кузьменко дальше продвигаться только ползком. Впереди со щупами и миноискателем пошли саперы, за ними Кузьменко со своей группой, а чуть дальше я со связистами. Саперы мин не обнаружили, и группа Кузьменко подползла к самой траншее, где залегла. Сначала в траншее было тихо, как будто там никого не было. Потом слева послышались шаги, и появилась голова солдата в каске. Когда солдат приблизился, Кузьменко со своим замом старшим сержантом Гурец спрыгнули на него и ударом ножа в спину свалили. Вновь затаились, вскоре справа подошел еще один солдат, и его таким же путем свалили. Затем, разделившись на две группы, направились вправо и влево по траншее. Метрах в 100 вправо обнаружили блиндаж, где спали 4 немца — состав караула, их пленили. Больше на этом участке траншеи никого не оказалось. От пленных мы узнали, что гарнизон разъезда небольшой. Всего человек 30 и все спят в большом доме, у входа есть охрана. Я быстро связался с капитаном Шелховским и доложил об очистке траншеи. Он сказал: «Молодцы, продолжайте выполнять задачу, а мы начинаем переправу». От траншеи до железной дороги и первых строений разъезда было метров 500. Перешли дорогу, подошли к сараю, никаких признаков жизни. Подошли к дому. У входа стоял часовой. Он, пританцовывая, ходил взад и вперед. Когда он повернулся спиной к нам, зам. командира взвода старший сержант Гурец и с ним один солдат быстро подбежали к нему и ударом ножа свалили, он успел крикнуть, но уже было поздно. Группа ворвалась в дом, где действительно все спали на койках. Окна были завешаны шторами, освещала помещение лампа, у входа вдоль стены стояли пирамиды с автоматами и винтовками. Я приказал Кузьменко всех пленить, а сам с ординарцем рядовым Виктором Анохиным направился в подвальное помещение. Там мы увидели двух поваров, суетившихся у котлов, они готовили завтрак. Увидев нас, они опешили и без команды подняли руки вверх. Решив, что здесь можно устроить КП батальона, мы вышли из подвала. Затем я направился во двор. В сарае большого двора, обнесенного каменным забором, стояло 2 мотоцикла с колясками (на одном был установлен пулемет), грузовая машина с имуществом связи, и еще в углу какое-то имущество. Вдоль забора тянулось несколько нитей телефонного кабеля, который мы перерезали. Обо всем этом я доложил командиру батальона.

Пленных мы отправили к реке, а сами продолжали осмотр помещений разъезда. Все это было сделано без единого выстрела. Вскоре подошла 4-я рота во главе с капитаном Палавандешвили и старшим лейтенантом Шаровым. Я им указал направление движения, и они пошли по дороге на восток, где заняли оборону. С 5-й ротой прибыли Шелховский и Чудик. Я занялся организацией связи и оборудованием в подвале КП батальона, а на чердаке НП.

Все шло хорошо. Уже все роты вышли на свои участки и окапывались. Вдруг с запада послышался гул моторов. Вскоре по дороге со стороны Кенигсберга показались огоньки. Различимо было, что идут какие-то 3 машины, но какие именно, не видно было. Их надо было пропустить к зданиям и расстрелять, но кто-то из боевой группы не выдержал и открыл огонь из автомата по машинам. Машины остановились. Первая открыла огонь из крупнокалиберного пулемета. Это был бронетранспортер. За ним развернулся танк, а сзади грузовая машина. Танк начал приближаться к забору. Капитан Дербенев (командир батареи) подбежал к 76-мм орудию и приказал выкатить его к дороге. Бойцы открыли огонь по бронетранспортеру и подожгли его, но немецкий танк с близкого расстояния выстрелил по орудию и прямым попаданием разбил его, почти весь расчет погиб. Танк подошел к забору и открыл огонь по строениям. Загорелась крыша сарая, и все осветило. В это же время 45-мм пушка вела огонь по машине и подожгла ее. Затем перевели огонь по танку, танк стал пятиться назад и ушел.

Артдивизион артполка все еще не занял огневых позиций и помочь нам не мог. Со стороны г. Велау пока все было тихо. С наступлением рассвета наши соединения, наступающие на Велау, начали артподготовку по городу. Слышно было, как со сплошным гулом рвались снаряды, и вскоре на дороге со стороны Велау показались немецкие машины с грузом и солдатами. Они приближались к боевым порядкам 4 стрелковой роты. Подпустив их на близкое расстояние, рота открыла по ним огонь из всех видов оружия.