Эрих Дэникен - Страшный суд начался [Второе пришествие богов…]

Вскоре приверженцы таких глубокомысленных взглядов обособились от остальных представителей своего племени. Их стали называть «мудрецами»… В дальнейшем, совсем как в уже знакомом нам примере с камнем святого Берлица, эти «мудрецы» из поколения в поколение вносили поправки в древние писания, стремясь сделать их более доступными для понимания современников. Так, мудрецы последующих веков могли прочесть историю о странном объекте, который сверкал и фыркал, имел четыре ноги и при этом еще летал. Ясно, что это мог быть только конь. Не простой, а летающий. Прочтя и истолковав подобным же образом историю о существах, спускавшихся с неба, они создали ангелов. Вскоре мудрецы заметили, что в писаниях идет речь о разных типах ангелов. Оказывается, одни из них — добрые, а другие — злые. Одни из них служат Всевышнему и охраняют Его небесный престол , а другие, наоборот, подняли мятеж против Всевышнего и были низвергнуты на землю, где и погрязли в похотях и разврате. А чтобы сделать непонятное более доступным для понимания, «злых ангелов» стали именовать «поверженными ангелами». Им стали давать имена типа «соблазнители», или «сыны человеческие». Правда, в текстах праотцов говорилось и о том, что некоторые люди возносились вместе с этими ангелами на небеса, к Всевышнему. Это и было Вознесение. И если в тексте фигурировало описание внешнего вида и интерьера космического корабля, считалось, что это имеется в виду обитель ангелов и престол Всевышнего. Ниже я попытаюсь показать читателю, как мог выглядеть процесс изменения смысла текста.

Предполагаемый оригинал :

«Я хочу описать пережитое мною. Сперва я видел облака, а затем, когда мы поднялись еще выше, я заметил, что туман все больше и больше рассеивается. Внезапно передо мной открылись звезды, но перед нами сверкало нечто непонятное. Мне даже показалось, что они сняли меня с подъемного аппарата. Я вошел в проход и шел по нему, пока не приблизился к какой-то стене, на которой были собраны сверкающие камни. Среди них я заметил красноватую светящуюся точку, видневшуюся в этой стене. Я влез в звездный корабль. Внутри он весь сверкал, как и снаружи, только пол в нем был выложен плитками, а внутри царил слабый, неяркий свет. Но самым прекрасным в нем была крыша. Сквозь нее, как сквозь прозрачный купол, я увидел звездное небо и между звездами множество стражей неба в небольших летающих лодках, которые то прилетали, то улетали, занятые всевозможными работами. Нам пришлось еще раз подняться в громадный звездный корабль. Внутри его все двери оказались открытыми, однако я заметил, что от каждой из них исходят едва уловимые вспышки света. Стражи пояснили, что это — сенсоры и раздвижные двери. Центральный зал оказался невероятно громадным и не поддающимся описанию. В центре его находилось возвышение, на котором стояло кресло, а перед ним — огромное, матово поблескивавшее стекло. На нем я увидел сияющее солнце и стражей неба, занятых какими-то делами за пределами корабля. В кресле восседал командир, облаченный в белоснежное одеяние. Я простерся пред ним ниц, однако он подошел ко мне, приветствовал меня мягким голосом и спросил:

— Ты тоже из тех людей, кто должен поддерживать справедливость там, внизу?»

В оригинале книги Еноха (Енох 14; 71), как и в дошедшем до нас варианте текста, сказано:

«Я видел во время видения моего сна то, что я буду теперь рассказывать моим плотским языком и моим дыханием, которое Великий вложил в уста людям, чтобы они говорили им и понимали это сердцем…

И видение мое явилось таким образом: вот тучи звали меня в видении, и облако звало меня, движение звезд и молний гнало и влекло меня, и ветры в видении дали мне крылья и гнали меня.

Они вознесли меня на небо, и я приблизился к одной стене, которая была устроена из кристалловых камней и окружена огненным пламенем; и она стала устрашать меня.

И я вошел в огненное пламя, и приблизился к великому дому, который был устроен из кристалловых камней; стены этого дома были подобны наборному полу из кристалловых камней, и почвою его был кристалл.

Его крыша была подобна пути звезд и молний с огненными херувимами между нею (крышею) и водным путем.

Пылающий огонь окружал стены дома, и дверь его горела огнем.

И я вступил в тот дом, который был горяч, как огонь, и холоден, как лед; не было в нем ни веселия, ни жизни — страх покрыл меня и трепет объял меня.

И так как я был потрясен и трепетал, то упал на лицо свое; и я видел в видении.

И вот, там был другой дом, больший, нежели тот; все врата его стояли предо мной отворенными, и он был выстроен из огненного пламени.

И во всем было так преизобильно: во славе, в великолепии и величии, что я не могу дать описания вам его величия и его славы.

Почвою же дома был огонь, а поверх него была молния и путь звезд, и даже его крышею был пылающий огонь.

И я взглянул и увидел в нем возвышенный престол; и вид его был, как иней, и вокруг него было как бы блистающее солнце и херувимские голоса.

И из-под престола выходили реки пылающего огня, так что нельзя было смотреть на него.

И Тот, Кто велик во славе, сидел на нем; одежда Его была блестящее, чем само солнце, и белее чистого снега.

Ни ангел не мог вступить сюда, ни смертный созерцать вид лица Самого Славного и Величественного…»

«И я упал на лицо свое, и все мое тело сплавилось, и мой дух изменился: и я воскликнул громким голосом, духом силы, и прославил и восхвалил и превознес…

И тот ангел пришел ко мне., и сказал: «Ты — сын человеческий, рожденный для правды; и правда обитает над тобою…»

О, это поистине великая драма, когда простых космонавтов и членов экипажа превращают в ангелов и херувимов, офицеров — в архангелов, а командира объявляют Всевышним или просто и ясно — Богом ! Что это за ужасный хаос, когда в простых электроразрядах видят огненные языки, а командный пульт провозглашают сиянием славы Божией ! Разумеется, кресло командира легко превращается в престол Всевышнего, а сам командир именуется не иначе, как Великий и Всесильный. Право, это не слишком утешительно — сознавать, что в данном параграфе текста не имеется в виду никакой Всемилостивый Господь. Это становится совершенно очевидным, если вспомнить, что дальше сказано: «он подошел ко мне, приветствовал меня мягким голосом и спросил…» Представить себе, что Всемогущий Бог мог Сам приблизиться к посетителю, прибывшему с земли, и обменяться с ним рукопожатием… Нет, для ревнивых экзегетов и толковников это слишком! И они сосредоточили все внимание на Великом и Сильном. И только.