Жорж Дюби - Трехчастная модель, или представления средневекового общества о себе самом

С этой целью епископы два поколения спустя, в разгар культурного «возрождения», принялись сочинять «зерцала», трактаты о праведной жизни для мирян, предлагая им особые обязанности и миссии. Епископ Теодульф Орлеанский в поэме о лицемерах утверждает, что существуют два порядка, священнический и монашеский, а к ним прибавляется «простонародье»; но он признает, что на самом деле речь идет о трех порядках, объединенных одной верой. А Иона Орлеанский функцию правосудия отдает (уже) порядку мирян, ordo laicorum. Упорные усилия франкских прелатов, поддержанных Людовиком Благочестивым и Карлом Лысым, их истовые старания вытащить все общество из бездны дикости, в которой оно пребывало, естественно вписываются в трехчастную схему. И когда западный мир снова подвергся испытаниям, когда в X в. его захлестнули насилие и алчность, когда снова, как и два столетия назад, добрые монастыри показались островками в море смуты, цитаделями совершенства, выдерживающими осаду зла, — тогда троичная и иерархическая конфигурация морального порядка укрепилась проч¬нее, чем когда бы то ни было. К тысячному году она подпитывала все надежды на реформу. Когда епископ Бурхард Вормсский пытается удержать в священническом звании лучших своих каноников, охваченных «презрением к миру», он ссылается на три степени заслуг [138] Vita Burchardi. написанная в то же время, что и Gesta, MGH 88,IV,840 . Чтобы понять, как мощно во времена «Жесты о епископах Камбрейских» и «Песни» укоренялся этот способ делить людей не по функциям (на тех, кто молится, тех, кто трудится, тех, кто сражается), но по порядкам (на монахов, священников и мирян), я полагаю нелишним послушать после Адальберона и Герарда двух людей, говоривших незадолго до того, как заговорили епископы Ланский и Камбрейский: один из них — священник, Дудон Сен-Кантенский, другой — монах, Аббон из Флери.

Между 1015 и 1026 гг. Дудон написал книгу «О нравах и деяниях первых герцогов Нормандских» [139] Ed. Lair, Memoire de la Societe des Antiquaires de Normandie, XXIII, Caen, 1865. . Это первое в Северной Франции риторическое сочинение, которое рассказывает историю не королевского дома, а княжеской династии. Это тоже мы называем феодальностью: дробление монархии, которое не только учреждает самостоятельную власть в каждой провинции, но и движением более глубинным отнимает у суверена монополию на определенные доблести, определенные обязанности, определенные культурные атрибуты, и облекает ими местных владетельных особ, которые не были помазаны [140] G. Duby, «L'image du prince en France au XIе siecle», Cahiers d'Histoire, 1972. . Дудон был каноником [141] Prentout, Etude critique sur Dudon de Samt-Quentin, Paris, 1910. ; родом он из Вермандуа, старинного франкского края; он принадлежал к той самой культуре, которую распространяла Реймсская школа и основу которой составляли книги, хранившиеся в Лане и в Камбре. Место его должно было быть близ короля Франции, чтобы помогать ему своими знаниями, петь в его капелле, трудиться для его славы; а он отправился служить «герцогу пиратов». В тот самый момент, когда Роберт Благочестивый на ассамблеях вроде Компьенской изо всех сил старался восстановить мир, когда Герард отдавал повеление писать «Жесту», когда Адальберон задумывал свою поэму, Дудон выполнял приказ Ричарда I, графа Нормандского. Он исполнял свою миссию под покровительством графа, собирал сведения у его родни, столовался в доме его брата, архиепископа, и наконец представил свой труд наследнику владетельного титула, Ричарду II, чьим капелланом и нотарием он стал. Однако посвящена книга была Адальберону Ланскому. Почесть, без сомнения, условная [142] L. Musset, «Le satiriste Garnier de Rouen et son milieu», Revue du Moyen Age latin, 1954, 240, 241. , но тем более многозначительная: автор — и его патрон — выказывали тем самым желание приобщиться к корням высокой епископской культуры, культуры страны франков. На пороге XI в. подходило к концу долгое восстановление власти в том краю, где норманны обосновались, предварительно его опустошив. Оставалось завершить эту задачу, увенчав клиром ту систему управления, основу которой до тех пор составляли монастыри. Герцог Ричард занимался возрождением нормандских соборов; ему нужны были хорошие помощники; он их набирал как мог; так он призвал к себе и Дудона. В тот момент, когда династия графов Нормандских завладела в Нейстрии герцогским титулом и тем утвердила свою независимость [143] K.F. Werner, «Quelques observations au sujet des dёbuts du duche de Normandie», Melanges Yver, Paris, 1976. , этому канонику, этому знатоку в деле прославления властителей было поручено воздвигнуть памятник их величию. Было ли то случайностью, что он избрал в качестве образца для нормандских прелатов епископа Адальберона, «учителя», который своим словесным искусством помогал королям править мудро, что он начал похвалой ритору повествование, описавшее, во славу его патронов, последовательные этапы цивилизаторской деятельности?

Это и есть цель трактата «О нравах». Четыре части, четыре образа властителей. Самый дальний предок, Гастинг, был еще совершенным дикарем; первый шаг сделал Роллон, приняв крещение; третий глава линьяжа, Вильгельм Длинный Меч, начал восстанавливать порядок, призвав себе на помощь монахов; в 942 г. он привез очень хороших монахов из Пуату; он повсюду учреждал монастыри, осыпал их своими дарами; и таким путем провинция постепенно пришла к христианству и к миру, а сам герцог готовился, подобно Гильому Оранжскому, оставить земные заботы и закончить свои дни монахом. Его сын Ричард остается в миру, где, осуществляя в полной мере функции управления, достигает совершенства; Дудон даже проводит параллель между его достоинствами и восемью блаженствами. Вот что имеет в виду каноник: властители Нормандии вышли из бездны варварства и поднялись по ступеням к христианской культуре и к божественной благодати, носительницей которой эта культура является. Сперва они опирались на монашество, а завершили свой цивилизаторский труд благодаря светской Церкви. Когда Дудон это пишет, так оно и есть: значение книги, повествующей о такой эволюции, положение ее автора — верное тому свидетельство.

Дудон ссылается на традиционную модель трех «порядков», трех степеней заслуг, когда описывает монашескую фазу развития. Он показывает, как герцог Вильгельм [144] Ed. Lair, p. 201. советуется с мудрецом — точно то же делает другой герцог, Гильом Аквитанский; в то самое время, когда Дудон сочиняет свой трактат, он зовет для совета по поводу вассальных обязанностей епископа Фульберта Шартрского. Но в Нормандии в середине X в. напрасно искать епископа, способного наставлять князя. Отвечает Вильгельму аббат, Мартин Жюмьежский. По отношению к воину, потрясающему мечом, обладающему грубой силой, желающему употребить ее как должно, согласно порядку, но плохо понимающему, в чем благо, Мартин играет роль ментора. Ту, что Алкуин играл при Карле Великом в отдаленную эпоху, когда страна франков тоже не вышла еще из начальной фазы, требующей искать в монастырях модели восстановления государства. Герцог беспокоится: «Церковь устроена по трехчастному порядку (tripartita ordine); люди различаются по разным обязанностям (dispares officia). Может ли быть одна мзда для всех?». Речь идет о спасении души: как обеспечить себе хорошее место в потустороннем мире? Не забудем: когда Дудон пишет свой труд, христианский мир растревожен милленаризмом; люди ждут конца времен, Страшного Суда. Заметим также, что Вильгельм, хотя он и не помазан, не имеет, подобно королям, ключей от мистического знания, все же осведомлен об изначальной трехчастности; что ему известны понятия порядка, ordo, и функции; что, следовательно, он, неученый, знаком с тем, что говорили Августин и Григорий Великий. Ответ Мартина: «Каждый получит плату по труду своему». Ответ ясный: значение имеет labor, тяжесть труда (Адальберон, как мы помним, колебался между labor, трудом, и dolor, страданием). Христианин — наемник у Бога; он трудится в поте лица своего, и вознаграждена будет та ревностность, с какой он выполняет свой урок.