Жорж Дюби - Трехчастная модель, или представления средневекового общества о себе самом

Шире всего тема мира разворачивается тогда, когда повествование доходит до 1023 г. То есть в том, что составляет почти исключительное содержание книги III; автор рассказывает в основном, что произошло за несколько месяцев, — решающих для истории того идеологического образования, которое мы пытаемся понять, — до того момента, когда он принялся за свой труд. Риторические композиционные ухищрения, равно как и перестановки, вызванные позднейшими обработками, приводят к тому, что этот трактат о благом мире перебивается другими рассуждениями, дробится, делится на пять фрагментов. Вот они:

1. В первый раз Герард появляется в роли миротворца в главе 24-ой: увещеваниями, взывающими к истине и справедливости, он уберегает своих собратьев, епископов Нуайонского и Ланского (Адальберона, своего родственника), от вооруженного разрешения вспыхнувшего между ними конфликта. Но это лишь пролог.

2. Первый акт занимает главу 27-ую. Действие происходит в Компьене, на ассамблее, созванной 1 мая 1023 г. Робертом Благочестивым. Тут переданы, воссозданы непосредственно слова Герарда; в этой речи приоткрывается идеологическая система. Самые важные особы королевства, среди которых и Герард, — он к ним принадлежит, но лишь наполовину, в тот день он появляется отчасти как представитель императора, — собрались, чтобы поговорить о всеобъемлющей реформе христианского общества, и следовательно, о мире. Двое собратьев епископа Камбрейского предлагают формулу «мир Божий», которую Герард осуждает и выдвигает собственное контрпредложение, набросок его общего замысла.

3. Несколько глав рисуют епископа поглощенным по видимости разными проблемами, а на самом деле ведущим все ту же борьбу, продолжающим обличать по другим поводам своих собратьев, викарных епископов Реймсской провинции (которые, по его словам, отклоняются от правильного пути, поскольку вовлекаются в беспорядок, захватывающий понемногу Западное королевство, тогда как он, лотарингец, с пути не сбивается). После этих нескольких глав в главе 37-ой снова речь о мире. В связи с событием, случившимся спустя несколько месяцев после Компьенской ассамблеи и в продолжение ее: в августе 1023 г. Генрих II и Роберт Благочестивый встретились на Маасе, в Ивуа, на границе их владений. « Здесь была принята общая дефиниция (под этим словом подразумевается окончательное решение, завершающее спор) о мире и о справедливости и о примирении во взаимной приязни. Здесь обсуждался также, с превеликим тщанием и основательностью, мир в святой Церкви Божией » [23] Gesta III, 37, MGH, 480. . Visio pacis. Словно небо сейчас спустится на землю, словно отхлынут внезапно смута и скверна: двое собратьев-венценосцев, оба — наместники Божий в этом мире, и вправду пришли к согласию, чтобы вернуть народ христианский в пределы, предначертанные Создателем. В самом средоточии этого рассуждения об общественном порядке каноник из Камбре и тот, кто за ним стоит, пожелали поместить образец справедливого мира, установленного, в соответствии с божественным замыслом, священными особами, представляющими Предвечного с помощью скипетра и меча, — королями.

4. Продолжение рассказа повествует о разочаровании. Оно описывает падение, отступление перед силами зла, вылазка которых отсрочила осуществление мечты. Видно, как опасность возрастает на всех уровнях. На нижнем — в Камбре: Готье бесчинствует. На высшем — в христианском мире: император умирает в июле 1024 г. (глава 50). Главу 51-ую, перескакивающую в год 1036, я считаю позднейшей интерполяцией; на мой взгляд, сразу же после рассказа о новой волне смуты в первоначальной редакции помещалась вторая речь Герарда. Как и первая, она направлена против епископов страны франков, Francm, против шагов, которые они предприняли в 1024 г. [24] G. De Smet, De Paces Dei der bisdommen van het graafschap Vlaanderen (1024 — 1119). Krilische sludie en tekstvitgave, these, Louvain, 1956 (не издано); H. Platelle, «La violence et ses remedes en Flandre au XIе siecle», Sacrn Erudili, 1971, 101 - 173; J.-F. Lemangmer, «Paix et reformes monastiques en Flandre et en Normandie autour de l'annee 1023. Quel ques observations», Melanges Yver, Rouen, 1976. Фраза о трифункциональности представляет собой преамбулу к этой речи, которой завершается описание совершенного устройства общества.

5. Последний фрагмент возвращается к печальной действительности. Это вполне естественно, поскольку епископская проповедь на тему справедливого мира, предназначенная для всех, и в особенности для короля Роберта Французского, с которым в 1024—1025 гг. Герард, не признавший еще нового короля Германии, Конрада, ведет непрерывный торг, — эта проповедь обращена также, и быть может, прежде всего, в Камбре к кастеляну Готье. Тот и вправду в восторге от предложений франкских епископов, запрещающих творить самосуд, гнаться за грабителями и силой оружия отбирать у них награбленное. Как теперь епископ, его конкурент, может ему сопротивляться, напускать на него рыцарей? В мирных установлениях, укореняющихся в Бове и в других местах, Готье видит надежду на безнаказанность, брешь, пробитую в линии обороны вокруг земных интересов Церкви. Для него это случай осуществить, в том же самом 1024 г., свою мечту — создать вокруг своего замка некое самостоятельное княжество. Он бросается вперед при поддержке двух союзников: «народа», который он привлек на свою сторону, обличая епископа Герарда как препятствие к установлению мира; и графа Фландрского, princeps, который предлагает созвать общую встречу; на ней, как и в диоцезах этого региона, будет провозглашен новый мир. Перед такой атакой Герард отступает, возможно, под давлением молодых аббатов из Сен-Вааста и Сен-Бертена, которые служат посредниками между ним и графом. Ассамблея собирается на границе Фландрского графства, между городом Аррасом и городом Камбре, на лугу, как было тогда в обычае, вокруг рак с мощами всех местных святых; их снесли туда со всех сторон, образовав как бы наглядный островок сакрального. Великое скопление народа, maxima turba. Прибыл Герард. Он говорит. Он обвиняет Готье, рисуя его бродящим по округе подобно дьяволу, искушавшему святого Петра. Тогда как он, епископ, действительно хочет установить мир — хороший мир. Не упуская для этого ничего, что на его взгляд существенно, предлагая лишь то, что разрешают закон, lex, каноны, которые он так хорошо знает, и Евангелие. Наконец, такое понимание мира поддерживает прелат. До нас дошел текст, хранящийся в библиотеке города Дуэ, лист 91 рукописи 856. «Мир Божий, в просторечье называемый "перемирием"», предстает здесь как запрет нападать и грабить с вечера среды до утра понедельника и в период воздержания и очищения, предшествующий трем великим христианским праздникам — Пасхе, Рождеству и Пятидесятнице. В это время ни один человек, живущий в диоцезе или передвигающийся через него, не должен пользоваться оружием. Кроме короля, когда он ведет свое войско или конный отряд. На тех, кто нарушит этот запрет сознательно, епископ наложит церковные кары, они будут отлучены, отнесены на семь или на тридцать лет к разряду, ordo, кающихся, отрезаны от мира, исключены, обезоружены, принуждены к сексуальному воздержанию. Это сооружение из предписаний и угроз, возведенное, чтобы поставить преграду волне насилия в распадающемся обществе, но оставляющее место для законных репрессивных действий, тех, что предпринимает король, и только король, и которое венчает анафема еретикам, — это сооружение выстроено по плану, идущему от Бога; оно сконструировано служителем Бога, тем, кого помазание святым миром пропитало Его премудростью, а безопасность его обеспечивают помощники епископа, священники, специально обязанные молиться (orare) по воскресеньям и праздникам за всех тех, кто соблюдает мир, и проклинать его нарушителей. Дело «людей молитвы» и короля — таков мир документа из Дуэ, который, я полагаю, можно датировать 1024 г. Очень схожий текст одного епископского послания содержится в рукописи 67 из Ланской библиотеки. Этот текст исходит от Адальберона, который следует по пути, проложенному его родичем Герардом.