Татьяна Блаватская - Ахейская Греция во втором тысячелетии до н.э.

Frödin — Persson, Asine, p. 300, fig. 207:2.

Furumark, Analysis, p. 335, n. 2.

Асинский рисунок почти современен Троянскому походу и позволяет лучше понять описание ахейских кораблей в эпосе, где говорится о кораблях с 20, 50 и 118 гребцами.

L. Cohon, Evidence for the ram..., pp. 486-494.

A. J. B. Wace and C. W. Blegen, Pottery as evidence for trade and colonisation in the Aegean Bronze Age — «Klio», Berlin, Bd XXXII, 1939, S. 136.

Taylour, Mycenaean pottery in Italy and adjacent areas, New York, Cambridge. 1958.

Ibid., pp. 79-80.

Ibid., pp. 54-79. 183.

Ibid., pp. 73-77.

Ibid., pp. 13-53, 182.

Ibid., pp. 7-12, 176-177.

Ibid., pp. 81-169.

Ibid., pp. 184-185.

Ibid., pp. 170-180.

Тэйлур считает, что упомянутая форма из Микен принадлежала литейщику, бродившему между Северной Италией и Эгеидой (W. Taylour, Mycenean pottery..., р. 173). Нам это объяснение кажется далеким от действительности.

О нем упоминает Данбэбин (BSA, vol. XVI, 1948, р. 3, n. 10 в).

Ф. Пренди, Новые находки в области иллирийской культуры, — «Новая Албания», 1961, № I, стр. 20-21.

Интересно отметить, что обломки кружек аналогичной формы и росписи встречены и в Италии (W. Taylour, Mycenaean pottery..., tabl. 2:18, 3:19, 3:21).

Her., VII, 170; Diod., IV, 24-25, 29.

Возможно, что данный вывод, основанный на изобилии янтаря в царских погребениях XV в. (фолосы Каковатоса и Пилоса — только в Мирсинохори около 300 бус) и малочисленности янтарных украшений в микенских склепах XIV—XIII вв. (Wace, Chamber tombs , p. 204), вызывает сомнения, так как нельзя сравнивать могильный инвентарь анактов и зажиточных горожан. Но отсутствие янтаря в фолосе Дендры (ок. 1375 г.) подтверждает правильность данного наблюдения.

Химический анализ янтарных украшений из ахейских захоронений показал, что все они сделаны из балтийского янтаря, который сильно отличается от румынского и сицилийского (К. Müller, Alt-Pylos IL Die Funde aus den Kuppelgräbern von Kakovalos — «Ath. Mitt», Bd XXXIV, 1909, S. 282).

J. Filip, Pocatky bronzove Industrie ve stfedni Europe, — «Archeologicke rozhledy», t. IV, 1952, str. 333; B. Chropevsky, Pohrebisko 20 starsey deby bronzovej vo Velkom grobe, Bratislave, 1960 («Arch. Slov. Fontes», III), str. 67.

К. Тигелка, Унетицкие могильники в Моравии , — «Pamatky Archeologicke», t. XLIV, 1953, № 2, str. 229.

V. G. Childe, Bronze dagger of Mycenaean type from Pelijnt, Cornwall, — «Proccedings of Prehistoric society», vol. XVII, 1951, p. 95.

Г. Георгиев, За някои орудия за производство от неолита и енеолита в България. Изследвания в чест на акад. Д. Дечева, София, 1958, стр. 368-387. Примечательно, что уже в III тысячелетии ясно заметны следы общения фракийских земель с островами Эгейского моря. Назовем хотя бы костяные фигурки, обнаруживающие большое сходство с кикладскими изображениями человека (А. Д. Чилингиров, Костив идоли от прансторичното селище в селе Султан, София, 1910).

Хотя начало эпохи бронзы в Румынии устанавливается около 1800 г. до н. э. («Istoria Rominiei», vol. I, Bucuresti, 1960, p. 130), ему предшествовало там: длительное употребление медных орудий (Р. Кларк, Доисторическая Европа, М., 1953, стр. 189). Изобилие медных месторождений в Словакии, Боснии, Венгрии, Хорватии определило высокий уровень металлургического дела и значительную его продуктивность. Ясное представление об интенсивности меднолитейного дела в среднем течении Дуная дают остатки поселения с пятью медеплавильными печами, которое открыто на холме Вучедол в области Сирмии в Хорватии (R. K. Schmidt, Die Burg Vucedol, Zagreb. 1944, S. 22-26, Abb. 10, 11).

Это два бронзовых меча (из села Карагларе в Панагюрищенском районе и из Порущицы) и двойная вотивная секира из села Семчиново в Татар-Пазарджишковом районе (Г. И. Кацаров, България в древности, София, 1926, стр. 14). Р. Попов, сопоставив семчиновскую находку с аналогичными вещами из Олимпии и других мест Эллады, высказал предположение, что во Фракии существовала тогда какая-то разновидность культа топора, распространенного в эгейском мире (Р. Попов, Култура и живот на предисторическия човек в България,.. стр. 21-25).

Опубликована в оставшейся нам неизвестной статье: G. Severeanu, А Mycenaean gold object found in Dobrogea, — «Bucuresti», vol. III, 1937, № 1-2, pp. 25-26.

Данные эпоса освещают все эти вопросы лишь в очень небольшой степени.

Нельзя преуменьшать роль религии в античном обществе, считавшем выполнение религиозных норм обязательным условием для благополучного свершения важнейших трудовых процессов, обеспечивавших обществу возможность существования и дальнейшего воспроизводства. Следовательно, сохранение традиций родового общества в этой области идеологии говорит об их важной роли в сознании греков.

В «микенский» период средняя продолжительность жизни в Арголиде поднялась у женщин до 40 лет, а у мужчин — до 45 лет (на пять лет по сравнению с первой половиной II тысячелетия) (R. P. Charles, Étude anthropologique des nécropoles d'Argos, Paris, 1963, p. 76).

S. S. Weinberg, Investigations at Corinth, 1947—1948, — «Hesperia», vol. XVIII, 1949, pp. 156-157.

О древности поселения говорит и само название города, относящееся к числу пеласгских слов, вошедших в словарный фонд позднего греческого языка (Георгиев, Исследования..., стр. 95).

Blegen, Korakou, p. 54; ср.: Il., VI, 152, 210. Это мнение было поддержано в осторожной форме Данбэбином (Т. J. Dunbabin, The early history of Corinth, — JHS, vol. LXVIII, 1948, pp. 59-60) и более решительно Биллом (Е. Will, Korinthiaka, Paris, 1955, p, 26).

Даже генеалогическая традиция подчеркивает особое значение Эфиры, откуда в Ликию был выслан Пройтом Беллерофонт, сын Сисифа; внук Беллерофонта Главк в числе ликийских союзников пришел в Трою, под стенами которой он возобновил старинную дедовскую дружбу с могучим басилеем Тиринфа Диомедом (Il., VI, 215-236).

Последующее изложение основано на описании Блегена (Blegen, Korakan, pp. 79-99).

Блеген отмечает полное отсутствие апсидального дома в постройках XIV—XII вв. (Blegen, Korakou, p. 98). Что касается неправильностей плана дома, порожденных рельефом местности или внутренними делениями здания, то они встречаются не только в ахейском доме, но и в жилищном строительстве Эллады V в. до н. э., например в Олинфе [D. M. Robinson and J. W. Graham, The hellenic house, Baltimore, 1938 («Olynthus», vol. VIII), tabl. 98-101, 103, 106].

К сожалению, поврежденность всех этих строений очень велика, ясно выступает только план дома Р.

Напомним, что плита порога из главного двора в мегарон микенского дворца имела соответственные размеры 0,52*2,52 м и 1,80 м.