Юрий Воронов - Тайна Цебельдинской долины

Как отмечалось выше, апсилы упоминались впервые Плинием Секундой и Флавием Аррианом. Последний в своем отчете императору Адриану писал: «...лазы; царем у них Маллас, получивший свою власть от тебя. За лазами следуют апсилы; у них царь Юлиан, получивший царство от твоего отца. С апсилами граничат абаски; у абасков царь Ресмаг; этот тоже получил свою власть от тебя. Рядом с абасками — саниги... в земле которых лежит Севастополь» [41, 396]. Итак, во главе апсилов в 137 г. н. э. стоял «царь» (племенной вождь) с римским именем Юлиан, в отличие от своих соседей [140] получивший власть еще при императоре Траяне (98—117 гг. н. э.). Это говорит о том, что у апсилов сравнительно рано сложилась политическая ориентация на Рим. Не случайно Центральная Апсилия формировалась вдоль Клухорского перевального пути, который интересовал римлян с момента их появления на побережье. С одной стороны, перевал открывал богатые торговые возможности, а с другой — представлял большую опасность со стороны Северного Кавказа, где в это время основное беспокойство римлянам причиняли аланы. Не случайно Флавий Арриан посетил Себастополис непосредственно после войны, которую вел с аланами. В задачу полководца, несомненно, входило изучение возможностей обороны со стороны Клухорского перевала. Именно с этого момента мог начаться интенсивный приток кесарийского серебра на территорию исторической Цебельды, о чем свидетельствует, в частности, герзеульский клад монет, зарытый в конце 60-х годов II в. В то же время в Цебельду проникают фибулы северопричерноморского типа, раковины каури и т. д. Начинается развитие основных форм материальной культуры позднеантичной Цебельды.

Заинтересованность Рима в поддержании добрых отношений с местными племенами, и в первую очередь с Апсилией, несомненно, должна была усилиться после событий середины III в., когда, согласно сообщению византийского историка Зосимы, «скифы (т. е. готы. — Ю. В .) опустошили области до Каппадокии, Питиунта и Эфеса» [41, 707]. Новая фаза добрососедских взаимоотношений древней Цебельды с Себастополисом характеризуется укреплением экономических и культурных связей. В Цебельду поступают амфоры, там распространяются серьги северопричерноморского типа, увеличивается приток бус, кесарийской серебряной монеты и т. д.

Значительное расширение этих связей происходит во второй половине IV в., что было обусловлено вторжением на Северное Причерноморье гуннских племен. Как справедливо отмечают исследователи, «охрана путей через Кавказский хребет (Клухорский и Марухский перевалы) теперь приобрела для Рима особо важное значение и составляла одну из главнейших обязанностей римского гарнизона в Абхазии. В таких условиях, разумеется, римские власти должны были всячески стремиться [141] поддерживать лояльные отношения с местными политическими образованиями» [9, 194]. Именно теперь в Цебельду впервые поступает стеклянная посуда, появляются первые краснолаковые изделия, новые типы фибул и пряжек северопричерноморского облика, а также римские фибулы; еще больше увеличивается приток бус, ввозятся перстни. Щиты получают римское оформление — металлические умбоны. К этому же времени должно быть отнесено зарождение цебельдинской оборонительной системы. Римская кладка, характеризующая ее укрепления, связана в первую очередь с той ролью, которую играли здесь интересы Рима. Ведь главный его форпост на этой линии, Себастополис, получал таким образом надежную защиту со стороны гор.

Следовательно, для развития цебельдинской археологической культуры имело важное значение распространение ее носителей вдоль западнокавказского перевального пути, обеспечившего их тесную политическую и культурную связь с римским миром.

Относительно взаимоотношений древних цебельдинцев с другими соседями данных значительно меньше. Определенные культурные связи прослеживаются с Северным Кавказом. Об этом говорят мечи и ножи сарматского типа и, может быть, кольцевые застежки, попадавшие сюда, по-видимому, через аланов [53, 128]. Нет пока никаких данных о контактах с северо-западными и юго-восточными соседями апсилов — абазгами и лазами. Лишь один кувшин, изготовленный в Цебельде, известен из погребения IV в., разрушенного в Красной Поляне, что указывает на реальные экономические связи Апсилии с населением других горных долин Западного Кавказа.

В ряде работ на основе косвенных указаний византийских авторов VI в. (Прокопий, Менандр и др.) высказывается мысль о том, что в 80—90-х годах IV в. апсилы попали в вассальную зависимость от лазов [29, 315; 46, 125; 7, 7]. При этом полагают также, что экспансия Лазского царства на северо-запад была вызвана ослаблением в это время Римского государства. Последнее вынуждено было якобы «согласиться на подчинение» лазам Апсилии [29, 317]. Однако никаких реальных оснований для такого вывода нет. Об усилении Лазского царства в III—IV вв. римские и византийские источники [142] ничего не сообщают. Наоборот, согласно древнегрузинским источникам (Леонти Мровели), Лазика (Эгриси) мыслилась не как «царство», а как «эриставство», находившееся в III—IV вв. в зависимости от Картлийского царства [34, 57, 65, 70]. К тому же вторая половина IV в. — время бурного подъема цебельдинской культуры, которое было обусловлено документально засвидетельствованным усилением контактов с римским миром через Себастополис, что исключает всякую возможность подчинения Апсилии кому бы то ни было, кроме Византии.

Таковы условия, в которых в течение II—IV вв. складывались основные черты цебельдинской культуры. С одной стороны, могущественный Рим, с другой — волны кочевников. И между ними маленькое образование — Апсилия. В I в. н. э. римский император Нерон выдвинул идею создания цепи таких «буферных» государственных образований для защиты восточных границ империи [37, 85]. Основную роль должны были играть местные, пограничные с Римом оседлые племена. Цебельда может считаться лучшим примером воплощения «плана Нерона», для чего потребовалась не одна сотня лет.

Источники не содержат прямых сведений об Апсилии V в. Археологические данные, напротив, позволяют проследить различные направления экономического и политического развития Апсилии в этот период. По-прежнему наиболее тесные связи историческая Цебельда поддерживала с Себастополисом, а через него — с римско-византийским миром. Местный рынок чутко отзывался на все изменения материальной культуры, характерной для Причерноморья. Через Себастополис в Цебельду продолжает поступать стеклянная и краснолаковая посуда. В местное производство внедряется такая специфическая античная тара, как амфоры, что свидетельствует о дальнейшем вовлечении древних цебельдинцев в общепричерноморскую культуру. О том же говорит античное влияние на форму некоторых кувшинов, широкое распространение прогнутых фибул, пряжек и т. д. На протяжении всего периода через Себастополис поступают различные украшения (медальон с изображением Горгоны, [143] бусы и т. д.), вооружение (щит с позолоченным бронзовым умбоном и др.). В конце периода в Цебельду проникают пряжки с хоботковидными иглами, украшенными на конце резной головкой животного, возникновение которых в Северном Причерноморье датируется 420—450 гг. н. э. Денежное обращение по-прежнему носит римско-византийский характер (силиква Феодосия II и др.).