Леонид Васильев - Проблемы генезиса китайского государства

Из лаконичного текста надписи трудно заключить, на какие именно земли распространяются полномочия главы финансово-налогового ведомства. Едва ли они имели силу по отношению к уделам, которые в IX в. до н. э., как о том будет идти речь в следующей главе, обладали уже немалой долей автономии. Трудно сказать, в какой мере они относились к Цзунчжоу, где в XI—IX вв. господствовала описанная выше, система коллективной обработки общих полей, хотя стоит заметить, что именно с IX в. она уже явно отживала свой век и подвергалась определенной трансформации, суть которой сводилась к сближению статуса потомков победителей-чжоусцев с реальным положением всех остальных земледельцев страны [14, с, 175; 17, с. 64—65]. Одно несомненно: упомянутая в «Мао-гун дин» система налогов имела отношение к землям Чэнчжоу.

В трактате «Мэн-цзы» есть хорошо известное специалистам утверждение, согласно которому в древности последовательно существовали, сменяя одна другую, три различные формы взимания избыточного продукта: дань, отработка на общих полях и натуральный налог [292, с. 197]. Не углубляясь в вызывающие острые споры и разногласия детали, стоит отметить, что все три формы реальны, не соответствует реальности, видимо, лишь сама схема с ее линейной последовательностью их смены. Отработки на общем поле и в Инь, и в начале Чжоу сосуществовали с системой дани, причем это сосуществование было закономерным отражением неравноценности социального статуса своих и чужих. Но, начиная примерно с IX в. до н. э., когда в ходе сложного процесса этнополитической трансформации в чжоуском Китае этнические различия практически исчезли, реальность диктовала необходимость изменений и в форме налогообложения. В Цзунчжоу они свелись к отмиранию системы общих полей, о которой ко времени Мэн-цзы (IV в. до н. э.) сохранились лишь очень смутные воспоминания, в метафорической поэтической форме представленные в песнях «Ши цзин»; в уделах же и в Чэнчжоу — к трансформации дани в ренту-налог. Решительную ломку традиции можно связать с правлением и нововведениями Сюань-вана (827—782 гг. до н. э.), приобретшего устойчивую и заслуженную репутацию правителя- реформатора.

Сюань-ван пришел к власти после четырнадцатилетнего периода регентства двух гунов, сменивших его изгнанного отца Ли-вана. Это, видимо, сыграло роль в том, что он меньше был связан традицией и легче порывал с ее нормами. Будучи умным и деятельным правителем, Сюань-ван не мог не видеть, что традиции устарели и что ослабление могущества чжоуских ванов в немалой степени связано с их тормозящим воздействием. В частности, он должен был заметить, что успешное развитие уделов, (видимо, также и Чэнчжоу) было связано с более удачными в новых условиях увеличившейся численности населения и заметно расширившейся, уплотнившейся административно-территориальной сети поселений формами редистрибуции, сводившимися к изъятию ренты-налога в виде доли урожая. Эти соображения, насколько можно судить, и явились главной причиной, побудившей Сюань-вана приступить к осуществлению его реформ.

Отказ от совершения ритуального обряда на поле цзе, чем было положено начало нововведениям, должен был потребовать от молодого правителя немалого мужества и стойкости — достаточно напомнить о сделанном ему внушении; зафиксированном в виде помещенного в «Го юй» поучения о роли первовспашки, о значении этого священного ритуала. Однако отказом от участия в ритуале на поле цзе реформы Сюань-вана не ограничились. Он принял решение провести всеобщую (едва ли практически выходившую за пределы Цзунчжоу) перепись населения. Его советник Чжун Шаньфу вновь выступил с поучением-увещеванием, призывал отказаться от задуманного под тем предлогом, что древние правители никогда не считали свой народ, что его вообще не нужно считать, ибо каждый из чиновников, знающих свое дело —будь то имеющий дело с кланами сы-шан, ведающие своими подопечными сы-ту или сы-кун, отвечающий за пастухов и скот му-жэнь, старшие над ремесленниками бай- гун, ведающие садами и огородами чан-жэнь или смотрители амбаров линь-жэнь,— и без подсчетов имеет хорошее представление обо всем, что необходимо. Если бы ван принимал участие в ритуале на поле цзе и руководил традиционной всеобщей облавной охотой, то он без труда знал бы о том, сколько у него подданных [274, гл. 1, с. 8].

Сюань-ван, как скорбно фиксирует «Го юй», совету не внял. Его позиция понятна: система общих полей уже явно отжила свое время, а для перехода на новую систему налога необходимо было знать число налогоплательщиков. Для обозначения понятия «налог» Сюань-ван ввел тот самый термин чэ, который, по свидетельству «Мэн-цзы» и «Ши цзин», был характерен именно для чжоусцев, но, вполне вероятно, впервые стал употребляться именно с Сюань-вана, использовавшего новый знак для того, чтобы не применять в Цзунчжоу издревле употреблявшийся по отношению к покоренным и, надо полагать, имевший соответствующий политический оттенок знак фу. Об этом есть упоминания в чжоуских текстах.

В «Ши цзин», в песне «Цзян хань» (№ 262), идет речь о том, как после успешного похода на юг сановника Сюань-вана (Шао-бо Ху) к Цзунчжоу были присоединены новые земли, которые были отданы под управление завоевателя и приравнены в статусе к остальным чжоуским землям. В песне специально подчеркнуто, что ван поручил Шао-бо Ху обложить налогом-чэ «наши новые земли» [332а, т. 9, с. 1657]. В надписи «Шао-бо Ху гуй», датируемой периодом правления Сюань-вана, более детально разъясняется суть поручения, которое Шао-бо получил от вана. Текст надписи весьма запутан и далек от ясности. Проведенное Г. Крилом обстоятельное изучение его [66]дает основание полагать, что могущественный сановник Шао-бо Ху отвечал за осуществление системы взимания налога-чэ со значительной территории Цзунчжоу. По приказу Тяо Шэна, главного министра Сюань-вана, Ху был вызван в столицу с предложением дать отчет о финансовых делах (похоже на то, что подотчетные Ху земли располагались на юге). Во время пребывания его в столице к нему обратилась супруга вана с личной просьбой поспособствовать ее отцу Чжи-гуну, который явно был не в состоянии выплатить положенный налог. В тексте идет речь о том, что там, где нужно платить три, Ху мог бы взять две, а там, где гун должен платить две,— взять одну (меру? долю?). Просьба сопровождалась подарком. Со своей стороны, Ху также преподнес подарок своему начальнику Тяо Шэну [116, с. 158—159].

Из текста надписи неясно, о каких именно землях идет речь, какую роль в управлении ими играет Ху и какую — Чжи-гун. Но одно несомненно: имеются в виду налоги типа десятины-чэ с земель, находившихся под непосредственным контролем Цзунчжоу, причем делами, связанными со взиманием и определением размера налога, были заняты высшие должностные лица. Большую роль в налаживании управления финансами и всей системой редистрибуции, как свидетельствуют чжоуские надписи «Шао-бо Ху гуй», «Шао-бо Ху гуй» (2) и «Ши янь гуй» [272, т. 7, с. 142а, 1446, 149а], играл Тяо Шэн, занимавший при Сюань-ване пост высшего сановника и главного министра с должностью чжун-цзай, о чем упомянуто в одной из песен «Ши цзин» (№ 258) — правда, без упоминания имени Тяо Шэна [332а, т. 9, с. 1600]. Именно период его управления зафиксирован в отчетах, содержащих какие-то сведения о системе налогов и финансов в чжоуском Китае.