Сергей Ионин - Параллельное оружие, или Чем и как будут убивать в XXI веке

В начале Первой мировой войны в шовинистическом угаре мюнхенский психиатр Левенфельд опубликовал доклад о национальном характере французов и присутствующем в нем свойстве болезненного впадения в крайности, в котором он утверждал: «Тот тип умственных отклонений, которые проявляются сегодня, относится к пограничной области, обозначаемой мной как психопатия, психопатические дефекты, психопатические состояния и т. д. Я считаю, что теперь правомерно говорить о „галльской психопатии“, существование которой уже очевидно».

Кстати, о «шовинистическом угаре». В 1916 году некто от психиатрии утверждал, что в период военных действий подъем волны национализма надо рассматривать как нечто такое, что позволит в какой-то мере определять, здоров ли человек умственно. По мнению этого специалиста, «война, которая до сих пор являлась делом чести и средством для достижения цели, сама по себе становится целью! Вся нация, все как один, должны потребовать вечной войны».

Во время Первой мировой войны, после страшных сражений, целые подразделения испытывали приступы истерии, плача, рвоты. У психиатров появился новый термин: «невроз, вызванный боевыми действиями». По их мнению, целые батальоны были поражены «эпидемией» невроза. У многих солдат постоянно дрожали конечности или все тело, они не принимали участия в боях и без конца осаждали кабинеты психиатров. Установив, что это «невроз, вызванный боевыми действиями», можно было применить к ним лечение. Солдат подвергали электрошоковой терапии, после которой дрожь исчезала, и бравые воины беспрекословно возвращались в строй.

В 1915 году медицинская служба немецкой армии запретила использование термина «истерия» в диагнозах военных психиатров, потому что это противоречило благородному понятию о воинской чести. В глазах армии диагноз, свидетельствующий об истерической реакции, считался позорным, поэтому его и запретили. Часть армии оскорбилась от предположения, что у солдат могут проявляться не совсем «мужские» качества. В конце концов, слово «истерия» происходит от греческого hystera — матка, женский половой орган, и оно носит оттенок женского недуга, а не болезни, от которой может страдать солдат. Реакция военных была бурной, поскольку предлагаемые психиатрами теории и термины не были продуманы и оскорбляли достоинство военной элиты. Кроме того, отрицая серьезность симптомов, военные могли, невзирая на то, в каком состоянии находились солдаты, держать их на передовой. Конечно, все это не имело отношения к психиатрии как таковой, но негативно влияло на деятельность врачей.

Но все же чтобы предотвратить отправку «трясунов» и «истерически реагирующих» солдат с фронта домой, начиная с 1917 года было запрещено ставить диагноз «нервный шок».

Итак, то, что на первый взгляд кажется фундаментальным конфликтом между психиатрами и военными, превратилось в один из самых ранних союзов между ними и положило начало опасной тенденции. С помощью таких терапевтических процедур, как применение электрошока, солдаты, не годные для действительной военной службы, быстро превращались в «годных», готовых к сражениям.

Наиболее эффективной из множества процедур считалась «терапия Кауфмана» из-за ее практичности и дешевизны, хотя и не обходилось без смертельных случаев.

Терапия Кауфмана основывалась на предпосылке, что невроз — это функциональное химико-биологическое нарушение и что у любого, кто им страдает, просто есть «конституционально-психопатический дефект». Другими словами, в связи с некими причинами, кроющимися в структуре организма, человек слишком слаб, чтобы переносить «прелести» войны.

Фриц Кауфман, офицер медицинской службы, занимавшийся вопросами неврологии в госпитале военного резерва, дал следующее обобщенное описание своей «реабилитационной» процедуры: «Из жизненного опыта мы знаем, что, если перенос импульса нервами вследствие умственного шока идет не по тому пути, его корректируют с помощью другого шока. Теперь мы способны вызвать у больного человека… подобный шок посредством лечения сильным электрическим током, искусственно… в сочетании с соответствующими словесными внушениями в форме команд». Терапия Кауфмана была фикцией, она представляла собой не что иное, как принуждение к выполнению воинских обязанностей солдат, которые психологически не готовы были переносить ужасы войны.

И хотя эту кровожадную методику уже в то время заклеймили как «возвращение к варварству Средних веков», ее широко применяли и применяют. Современная «электроконвульсивная терапия», или «электрошок», основывается на психиатрической методике времен Первой мировой войны, то есть на «терапии Кауфмана».

Зигмунд Фрейд, основатель психоанализа, сделал экспертное заключение относительно применения электричества к людям, страдающим неврозом, вызванным боевыми действиями, где высказался относительно последствий применения подобной «терапии»: «Сила тока, который подавался в самом начале, постоянно увеличивалась, дополнительные процедуры становились все более интенсивными, пока не достигали порога непереносимости. Это проделывалось с целью заработать деньги, используя людей, которые страдали от невроза, вызванного боевыми действиями. Никто не отрицал того, что во время лечения в немецких госпиталях происходили смерти, а после лечения — самоубийства».

Для журналистов, врачей, политиков, правоведов — для всех, кто осмеливался говорить о бесчеловечных методах психиатрии, был придуман диагноз «массовый психоз враждебности по отношению к психиатрии». Другими словами, «если вы не соглашаетесь с нами или оспариваете наши методы, то вы душевно больны». В общем, «кто не с нами, тот против нас».

Высокомерие психиатров к концу XIX века достигло апогея. «Психиатр должен выносить суждения об умственном здоровье, поскольку он один знает, что такое душевная болезнь. Если смотреть на психиатрию таким образом, тогда она превращается из служанки в правительницу и становится тем, чем она и должна быть в силу своей природы. В таком случае психиатр становится судьей над всеми людскими делами, наставником юриста и теолога, начальником над историком и писателем», — писал упоминавшийся выше психиатр П.-И. Мебиус. Как видим, скромностью тогда психиатры не страдали.

Психиатрия изначально служила государству, все равно какому, главное — оправдать свое существование. Психиатры внедряли в сознание общества те нормы, соблюдение которых было необходимо властям.

Защищать государство от всех, кто с ним не соглашался, сокращать расходы на больных — главная задача психиатрии в прошлом (если бы только в прошлом!). В 1926 году, прославляя войну, поборник реванша за поражение в Первой мировой, доктор Иоганнес Бреслер, главный редактор «Еженедельника психиатрической неврологии», писал: «Мировая война была священной для нас и останется священной навеки вечные. Она была и является нашим правым делом». Германия, считавшая всех, кто желает мира, людьми с умственными отклонениями, шла к фашизму, как осел идет за пучком травы, трясущимся на палке перед его глазами.