О. Логинов - Юмор в милицейском мундире (Веселые стражи порядка). Часть I

Так что от твердости и решительности квартальных надзирателей напрямую зависел покой граждан. А этот самый покой помогали им наводить твердой рукой околоточные надзиратели. Их основные функции официально звучали так:

«На околоточных надзирателей возлагается ближайший надзор за соблюдением в пределах вверенного им околотка правил относительно общественного благоустройства и благочиния, обязанность предупреждать и останавливать нарушителей этих правил, водворять порядок, и право, в случае неисполнения их законных требований составлять о том протоколы».

Однако понятно, чтобы должным образом справится с такими непростыми функциями, околоточным приходилось проявлять разносторонние качества. Доброта, отвага и находчивость во все времена особенно ценились в народе, а потому отдельные истории, когда полицейские чины проявляли эти качества дошли до наших дней. Например, такая:

В мае 1883 года в Москве состоялась торжественная коронация Александра III. По случаю всероссийского праздника самарские власти решили угостить народ спиртным. В назначенный день на Алексеевской площади (теперь площадь Революции) собралась огромная толпа. В четыре часа к людям выкатили несколько бочек водки. Конечно, распорядители должны были предвидеть ход событий. Свалка началась грандиозная, и, возможно, все закончилось бы местной Ходынкой.

К счастью, одному околоточному пришла в голову оригинальная мысль. Он ударил в набат. Толпа завопила: «Пожар! Пожар!». Люди стремительно бросились в город, и площадь опустела. Колокол услышали пожарные команды всех частей, которые рванулись на поиски «красного петуха». А метавшиеся в панике самарцы бегали с одной улицы на другую и кричали встречным: «Где пожар?».

Сообразительность нередко помогала околоточным и в раскрытии преступлений, свидетельство чему следующая история из собрания Александра Завального:

В июне 1915 года трехлетний Слава Николаев взял дома два золотых кольца и отправился с ними играть на улицу Когда взрослые хватились, было уже поздно: их отняла у малыша девочка-цыганка. Вскоре ее удалось задержать. Тринадцатилетняя воровка Мария Золотарева созналась и сказала, что отдала кольца своей двоюродной сестре Богомоловой. Та подтвердила и показала, в свою очередь, что передала их матери похитительницы — Ефимье Зопотаревой. Когда задержали и мать, она не отрицала очевидный уже факт, но стала божиться и клясться:

— Продала! Продала татарам!

Околоточный надзиратель Иван Васильевич Белолипов засомневался: времени прошло мало, и вряд ли цыганка успела совершить операцию. Он приказал привести Машу и в ее присутствии спросил мать:

— Ты брала у Богомоловой кольца?

— Да, — ответила цыганка.

— Хорошо. Уведите Ефимью.

И, обернувшись к девочке, сказал:

— Ты слышала? Теперь иди и принеси их. Маша вышла и через час вернулась с кольцами.

Своеобразной пехотой полицейской армии являлись городовые. Они несли свою службу на улице, а потому были ближайшими помощниками всех попавших в беду. Вот небольшая выдержка из инструкции, касающаяся их:

« Дежурные городовые должны постоянно находиться на видных местах, дабы каждый нуждающейся в помощи мог их найти. Поэтому воспрещается им заходить во дворы, или в питейные и торговые заведения, исключая случаев, когда это необходимо для прекращения беспорядка, или по приглашению оказать помощь. Удаляясь с поста по болезни или по случаю происшествия на продолжительное время, дежурный городовой должен дать знать подчаску, чтобы сей последний его заступил».

А еще по внешнему виду городовых люди судили о крепости всей полиции в целом. Потому и к их подбору подходили очень ответственно:

Городовым мог стать мужчина от 25 до 35 лет, приятной внешности, мощной фигуры, хорошего здоровья, с острым зрением и не дальтоник, с чистой речью, грамотный. Он должен был быть роста не ниже 1 метра 83 сантиметров без обуви и, конечно же, не судимый. Все кандидаты в городовые проходили определённый курс обучения. Сдавшие успешно экзамен получали форму и зачислялись городовыми в резерв. Они несли службу в полицейских командах под началом околоточных надзирателей и офицеров полиции. Если служба проходила успешно и появлялась вакансия, они зачислялись на должность пеших или конных городовых. Особым указом всем полицейским было положено носить усы.

В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи» очень интересно рассказывает о городовых, которые работали на одной из самых зловещих человеческих клоак — Хитровом рынке:

Мрачное зрелище представляла ой Хитровка в прошлом столетии. В лабиринте коридоров о переходов, на кривых полуразрушенных лестницах, ведущих в ночлежки всех этажей, не было ни какого освещения. Свой дорогу найдет, а чужому незачем сюда соваться! И действительно, никакая власть не смела сунуться в эти мрачные бездны.

Всем Хитровым рынком заправляли двое городовых Рудников и Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась «шпана», а «деловые ребята» были с обоими представителями власти в дружбе и, вернувшись с каторги или бежав из тюрьмы, первым делом шли к ним на поклон. Тот и другой знали в лицо всех преступников, приглядевшись к ним за четверть века своей несменяемой службы. Да и никак не скроешься от них: все равно свои донесут, что в такую-то квартиру вернулся такой-то.

Стоит на посту властитель Хитровки, сосет трубку и видит — вдоль стены пробирается какая-то фигура, скрывая лицо.

— Болдох! — гремит городовой.

И фигура, сорвав с головы шапку, подходит.

— Здравствуйте, Федот Иванович!

— Откуда?

— Из Нерчинска. Только вчера прихрял. Уж извините пока что…

— То-то, гляди у меня, Сережка, чтоб тихо-мирно, а то…

— Нешто не знаем, не впервой. Свои люди…

А когда следователь по особо важным делам В. Ф. Кейзер спросил Рудникова:

— Правда ли, что ты знаешь в лицо всех беглых преступников на Хитровке и не арестуешь их?

— Вот потому двадцать годов и стою там на посту, а то и дня не простоишь, пришьют! Конечно, всех знаю.

И «благоденствовали» хитрованцы вод такой властью.

Рудников был тип единственный в своем роде.

Он считался даже у беглых каторжников справедливым, и по этому только не был убит, хотя бит и ранен при арестах бывал не раз. Но не со злобы его ранили, а только спасая свою шкуру. Всякий свое дело делал: один ловил и держал, а другой скрывался и бежал.

Такова каторжная логика.

Боялся Рудникова весь Хитров рынок как огня: