Игорь Макаров - Выстрелы в Сараево [Кто начал большую войну?]

В автобиографии Мустафы Голубича привлекает внимание фраза: «Гачинович и я решили отправиться в Тулузу…». Чем же их не устраивала тихая Швейцария?.. Тем более что в Тулузу — по бедности! — не могли приехать из Лозанны еще два их соратника — Йован Живанович [319]и Павле Бастаич [320].

В 1939 году в парижской газете «Последние новости» публиковался очерк Марка Алданова «Сараевское убийство» [321]. Алданов сам признается, что он многого не знает, но все равно подмечает некоторые важные детали:

Голубич, Гачинович и Мехмедбашич собрались в гостинице «Сен-Жером», на улице того же названия. Почему в Тулузе? Конспирация тут, верно, была ни при чем. Эти люди с трудными фамилиями не могли особенно интересовать французскую полицию, особенно по тем беззаботным временам. Тулузу выбрали случайно: там съехаться было удобнее, отчасти и по соображениям экономии. В совещании должны были участвовать еще два молодых человека, но они жили в Париже, и у них не хватило денег на билет из столицы в Тулузу.

Но откуда тогда вдруг нашлись деньги у Мехмедбашича — вроде бы заурядного столяра из медвежьего угла Герцеговины, глухой провинции Австро-Венгрии? Нет, Алданов (тоже, как известно, масон) предлагает очень наивные объяснения. Может быть, ответ на эту загадку нащупал молодой сербский исследователь, укрывшийся под псевдонимом Померански. В своей малотиражной книжке он делает следующую ремарку:

Один французский католический журнал писал в 1912 году: «Нужно упомянуть франкмасонство и другие схожие секты, которые все больше доминируют в Сербии — факт, который делает возможным лучшее понимание появившейся в последние дни в газетах информации о том, что «Черная рука» поступает по приказам начальников, которые сидят в Париже». По какому поводу Неделько Чабринович еще в марте 1914 года едет в Тулузу и какие контакты он поддерживает с Мустафой Голубичем? Что ищет Данило Илич в Лозанне еще в марте 1914-го? Осознает ли правительство в Белграде, что происходит на его территории? [322].

По этому поводу Милан Протич, сын известного политика и врага Аписа Стояна Протича, замечал, что инициатива создания «Черной руки» могла «происходить только из тайных кругов Германии, Австрии или России». «Чернорукцы» не могли бы иметь столь значительное влияние, какое они имели, если бы за ними не стоял кто-то другой, значительно сильнее и мощнее и с достаточными средствами» [323].

Итак, в конце 1913 года Голубич встречается с Гачиновичем в Лозанне. Но несколько раньше — летом того же года — в гостях у Владимира побывал будущий террорист Данило Илич [324], которого Гачинович — согласно очерку Троцкого «Откуда пошло?» — весьма лукаво называет фактическим организатором Сараевского покушения. Марк Алданов продолжает:

Через несколько дней после сараевского убийства Л. Троцкий разыскал в парижской кофейне «Ротонд» одно лицо, весьма близко стоявшее к главным участникам дела. Это был, по- видимому, организатор тулузского совещания Владимир Гачинович. Сам он к ответственности по делу привлечен не был, но в исторической литературе есть указания на то, что в обществе «Черная рука», в котором он числился под номером 217, Гачинович играл роль огромную (кажется, впрочем, главным образом «идеологическую»). Принцип видел в нем «божество». Гачинович вырос в русской революционной среде, переводил Герцена и Бакунина, «с восторженной любовью читал роман Чернышевского «Что делать?», останавливаясь перед сильной фигурой аскета Рахметова». Есть все основания думать, что именно он указал на Принципа как на лицо, подходящее для убийства эрцгерцога Франца Фердинанда, указал людям совершенно иного типа, Герцена не читавшим и Рахметовым не увлекавшимся.

Казалось бы, крайне пикантная деталь: уже через несколько дней после прогремевшего на весь мир убийства Троцкий нашел в парижском кафе Гачиновича, вполне определенно зная, что тот связан с сараевскими террористами. Но Алданов не совсем прав: Троцкий, покинув Вену после объявления войны, задержался в Швейцарии и прибыл во Францию только 19 ноября 1914 года. И тем не менее вопрос остается: откуда он знал, что Гачинович — «лицо, весьма близко стоявшее к главным участникам дела»?.. Скоро станет ясно.

А пока вернемся к юному Иличу— оказывается, в Швейцарии он был далеко не впервые. Из тех же записок Гачнновича (Троцкий предлагает себя считать всего лишь их публикатором, но у меня есть большие подозрения в его соавторстве):

В 1909 году он покидает страну, направляясь к Швейцарии, без связей, без средств, от пристанища к пристанищу. Пешком он переходит из Цюриха в Берн, Лозанну и Женеву и возвращается через несколько месяцев в Боснию. Он рассказывает нам, еще ни разу не покидавшим Боснии, что он побывал в самой Женеве, и мы слушали его, как мусульмане слушают паломника, который вернулся из Мекки.

Но скоро роли поменялись — в тринадцатом году уже Илич ищет аудиенции у высоко взлетевшего (в младобоснийской иерархии) Гачиновича. Луч света на этот сюжет проливает друг Владимира Драго Любибратич:

В конце того лета в Белграде короткое время находился и Данило Илич, Принципов друг из сараевской группы. Илич родился в Сараево в 1890 году (на самом деле годом ранее . — И. М.). Был сыном бедного обувщика, который рано умер. Остался один с матерью и окончил торговую школу.

Затем три года менял свои занятия и путешествовал. Особенно тяготел к околотеатральной работе, от переписчика ролей и шептуна-суфлера до контролера входных билетов. После трехлетних странствий снова вернулся к учению, поступив в учительскую семинарию, которую окончил в 1912 году.

Высокий, с удлиненными щеками, бледнолицый, с большими и грустными глазами. Тихий, замкнутый, всегда серьезный, стоической природы. И походка его была словно неслышной.

По окончании учительской семинарии, в начале 1912-13 школьного года назначен учителем в Автовац (восточная Герцеговина. — И. М. ) , откуда спустя короткое время направлен на замену другого учителя, в Фочу. Оставил учительское место, неуволившись, и вернулся в Сараево уже в декабре 1912 года («не ужился», поясняет В. Гачинович. — И. М.). Одно время служил банковским чиновником. Затем жил от сотрудничества с газетами. Это была жизнь в страшной нужде, но он никогда не жаловался. Так получил тяжелую болезнь желудка и кишок, от чего больше месяца лечился в сараевской больнице.

В начале лета 1913 года Илич направился к Гачиновичу в Швейцарию. Когда вернулся в Сараево, началась Вторая балканская война, и он с несколькими друзьями записался в добровольцы. Пока они добирались до места, бои завершились. Илич остался в Велесе (город в Македонии. — И. М.) санитаром в бараках для больных холерой. На обратном пути в Сараево на некоторое время задержался в Белграде. Встретился с Принципом и рассказал ему о поручении Гачиновича… [325]