Курт Бахман - Кем был Гитлер в действительности

В. Реккерт:Но как раз эта-то свита и делала Гитлера привлекательным. Только он мог образовать реакционное правительство, опирающееся в политике на массовую базу.

К. Бахман:Согласен. Однако отсюда и начались волнения буржуазии. Сможет ли быть удержана вся эта масса приверженцев, если раскроется сущность фашистской диктатуры? Будут ли обманутые располагать возможностью осуществлять действенное давление на главарей НСДАП и на Гитлера? И не поддадутся ли нацистские главари такому давлению мелкой буржуазии и не попытаются ли они проводить мелкобуржуазную политику вместо той, которой ждут от них представители крупной буржуазии?

В. Реккерт:Полные ответы можно было получить лишь в случае риска и предоставления Гитлеру правительственного кресла.

К. Бахман:В конечном счете только при условии риска и постановки эксперимента, имя которому — фашистская диктатура в Германии. Озабоченность крупного капитала, конечно, уменьшилась. Сам Гитлер казался ему подходящим, поскольку этот человек усвоил, что против великих мира индустрии и финансов никак не попрешь. Он в принципе придерживался стратегической линии монополистического капитала — доконать, по возможности незаметно, республику парламентской демократии.

На фоне мощного нарастания антифашистского движения, самой решительной частью которого была КПГ, Гитлер и его террористические формирования (СС и СА) обращали на себя внимание как самая жестокая контрреволюционная сила, направленная против рабочего движения. Во внутрипартийных дискуссиях в НСДАП Гитлер постоянно одергивал тех фашистов, которые принимали слишком «революционный» и необузданно «антикапиталистический» вид или хотели прибегнуть к тактике путча. После «пивного путча» Гитлер приспособил свою программу и свою политику к потребностям наиболее реакционных сил буржуазии.

Короче говоря, он совместно со своей руководящей группой был признан способным справиться с трудностями, которые могли рано или поздно возникнуть из-за его приверженцев после вхождения фашистов в правительство.

Телеграмма Густава Круппа фон Болена унд Гальбаха Адольфу Гитлеру от 28 июня 1933 г.:

«От имени имперского сословия немецких промышленников направляю Вам, господин рейсхканцлер, с выражением преданности просьбу в случае принятия господином рейхспрезидентом прошения об отставке господина имперского министра доктора Гугенберга взять на себя руководство экономической сферой и соизволить назначить государственными секретарями в оба имперских министерства экономики опытных в вопросах экономики членов НСДАП. Решающее значение для моей просьбы имеет соображение, что благодаря окончательному прояснению политической ситуации будет открыт путь для экономического обновления. Эта большая задача будет осуществляться при доверии всего народа, если она будет поставлена под Вашим личным руководством».

Цит. по: Анатомия войны. Новые документы о роли немецкого монополистического капитала в подготовке и ведении второй мировой войны. Берлин, 1969, с. 115.

В. Реккерт:В 1920 г. рабочий класс, солидарно выступив против капповского путча, преградил путь к установлению военной диктатуры. Почему же в период перед 1933 г. единство действий против нацистов оказалось невозможным?

К. Бахман:Вновь и вновь КПГ предлагала создать единый фронт борьбы против кризиса и фашизма. Когда, возглавлявшееся социал-демократами правительство Пруссии было свергнуто в результате государственного переворота под руководством фон Папена (20.VlI.1932 г.), партия Эрнста Тельмана предложила СДПГ и профсоюзам ответить на это всеобщей забастовкой.

Все последующие предложения о единых действиях правое руководство СДПГ отклоняло. Оно ориентировалось на политику сотрудничества с крупным капиталем, отвергало внепарламентскую борьбу масс, чтобы не запугать буржуазию. Оно проводило в парламенте политику «меньшего зла» вместо того, чтобы вырабатывать альтернативу против политики кризисов и фашистской опасности. Единству действий особенно препятствовало то, что сами социал-демократические лидеры отдали приказ о применении террора со стороны властей, как это имело место 1 мая 1929 г. в Берлине и в Альтонское кровавое воскресенье в июле 1932 г. [17] Альтона — рабочий район Гамбурга.

В. Реккерт:Тогда полиция, находившаяся под командованием социал-демократов, стреляла в мирные демонстрации рабочих...

К. Бахман:Все это мешало созданию единства.

Отсюда проистекали и ошибки КПГ, в частности обусловленные неверным тезисом о «социал-фашизме». Но это не мешало ей распознать опасность фашизма для нашего народа, а также для мира в Европе и призывать к антифашистскому единству действий в момент, когда нацизм стоял на пороге.

28 января 1933 г. рейхспрезидент Гинденбург вынудил правительство Шляйхера уйти в отставку и поручил Гитлеру сформировать правительство.

Когда 30 января 1933 г. КПГ призвала провести всеобщую забастовку, руководство СДПГ потребовало соблюдать спокойствие и дисциплину. Всеобщая забастовка, которой так боялись нацисты и те, кто стоял за ними, не состоялась. И только тогда, когда было уже слишком поздно, вожди СДПГ признали необходимость единства действий,— слишком поздно, зачастую только уже в концентрационных лагерях, где царил террор СС. Для последующего хода нашей истории роковым было то обстоятельство, что не удалось достичь единства действий рабочего класса.

Поэтому рабочий класс не смог воспрепятствовать ни приходу фашизма, ни войне.

Из газеты «Форвертс» (орган СДПГ) от 30.1.1933 г.:

«Рейхспрезидент, назначив это правительство, взял на себя самую страшную ответственность, которую когда-либо брал на себя глава государства. Он ручается, что это правительство не нарушит конституцию и что оно тотчас уйдет в отставку, если не получит большинства в рейхстаге».

Из заяв пения правления Социал-демократической партии Германии:

«Разногласия в рабочем движении гасятся самим противником. Причины раскола становятся ничтожными. Борьба за свержение диктатуры не может вестись иначе, как революционным путем... Объединение рабочего класса становится непреложной обязанностью, которая возлагается самой историей».

«Нойес форвертс», Прага, 28.1.1934 г.

В. Реккерт:Немецкий рейх не охватывал весь мир. Не следовало ли опасаться неблагоприятной реакции за рубежом в связи с назначением Гитлера канцлером?

К. Бахман:Не в то же мгновение и не обязательно. Ведь буржуазные правительства были антикоммунистическими и антисоветскими. Как показало утверждение фашизма в Италии, террор против коммунистов, социалистов и демократов вовсе не обязательно влек за собой ухудшение отношений с буржуазными правительствами. Внешняя политика Италии при Муссолини имела много общего с английской и французской. Почему же в данном случае — с Германией — должно было произойти иначе, тем более, что фашистские лидеры не сразу проявили себя как слон в посудной лавке. Позднее, когда военное могущество стало фактом, германские империалисты перешли к воинственной внешней политике.