Юрий Андреев - Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации

Исключительное преимущество географического положения Эгейского бассейна состояло в том, что из него открывались морские пути, расходящиеся широким веером буквально по всем направлениям «розы ветров» во все концы древнего Средиземноморья и Причерноморья. Берега самого Эгейского моря греки, судя по всему, хорошо изучили и освоили уже во II тыс. до н. э. или в микенскую эпоху. А начиная с XI—IX вв. до н. э., когда переселенцы из европейской Греции прочно обосновались на его восточном (азиатском) побережье, оно надолго превратилось в своего рода «греческое озеро» и оставалось таковым вплоть до 1922 г., когда греки, жившие в городах Малой Азии, были изгнаны оттуда турками. Сравнительно удобные и вполне доступные для мореходов, хотя бы элементарно овладевших навигационными навыками, морские дороги связывали Эгеиду с берегами Восточного Средиземноморья, откуда пролегали пути, ведущие вглубь Азиатского континента к главным жизненным центрам его древнейших цивилизаций. Огибая с юга побережье Малой Азии и двигаясь на восток вдоль линии Крит—Родос—Кипр, греческие мореплаватели могли добраться до портовых городов на побережье Сирии и Финикии. Избрав другое направление — на юго-восток — и оставив за спиной Крит или южную оконечность Пелопоннеса, они в течение двух-трех дней (при попутном ветре) достигали дельты Нила и лежащих дальше на запад берегов Ливии. Плавания в западном направлении, обычно предпринимавшиеся в обход Пелопоннеса или же прямо через Коринфский перешеек — Истм, где в древности существовал корабельный волок примерно на месте прорытого уже в XX в. канала, и далее через Ионическое море, соединяли Грецию с плодоносными равнинами Сицилии и южной Италии, с месторождениями железа на Эльбе и в Этрурии, с побережьем Галлии (район французской Ривьеры и Марселя), с серебряными рудниками на юге Испании. Наконец, через извилистый коридор Черноморских проливов и Пропонтиды (Мраморное море) греки проникали далеко вглубь Евразиатского континентального массива, вступая в непосредственные контакты с такими племенами и народами, о которых ничего не знали их соседи по Средиземноморью, не исключая и вездесущих и всезнающих финикийцев. Все эти пути, по всей видимости, известные уже микенским грекам (ахейцам), были вторично после долгого перерыва освоены греческими мореходами в VIII— VII вв. до н. э. и стали главными направлениями греческой колонизации и морской торговли.

Итак, море было для греков мостом, соединявшим их обособленный мирок с большим миром древневосточных цивилизаций и варварских племен Евразии. Но оно же и защищало их от слишком близкого соприкосновения со всеми этими чуждыми им народами. Видимо, не случайно «центр тяжести» греческой цивилизации был явно смещен к востоку, в сторону Эгейского моря. В его прибрежной полосе и на островах размещались все наиболее важные политические и культурные центры классической Греции, за исключением разве что Спарты, долгое время остававшейся в глухой изоляции от всего остального греческого мира. Западная часть балканской Греции, обращенная в сторону Ионического и Адриатического морей, заметно отставала в своем развитии от районов, имевших непосредственный выход к Эгейскому морю. Такие ее области, как Аркадия, Элида, Ахайя на Пелопоннесе, Локрида Озольская, Этолия, Акарнания, Эпир в средней и северной Греции на протяжении ряда столетий оставались по существу за пределами зоны античной полисной цивилизации. Их население по большей части продолжало жить в условиях примитивного деревенского быта и пользовалось среди своих восточных более культурных соседей репутацией полуварваров.

Другая бросающаяся в глаза черта греческого ландшафта — это горные цепи, пересекающие страну во всех направлениях с севера на юг и с запада на восток. Горные хребты делят всю территорию балканской Греции от Македонии и Эпира на севере до Лаконии и Мессении на юге на множество больших и малых впадин, плато, речных и приморских долин. Некоторые из этих долин наглухо изолированы от внешнего мира, со всех сторон стиснуты горами, и пробраться в них можно лишь по труднодоступным горным тропинкам. Другие тянутся вдоль русла рек, постепенно расширяясь по мере приближения к морскому побережью. Во многих местах горы вплотную подходят к морю, оставляя свободной лишь узкую полоску земли, вытянутую вдоль берега. Так выглядел, например, знаменитый Фермопильский проход между горным массивом Эты и Малийским заливом. Здесь пролегала в древности единственная более или менее доступная сухопутная дорога из северной Греции (Фессалии) в среднюю (Фокиду и Беотию). Фермопилы неоднократно становились ареной ожесточенных сражений. Битва трехсот спартанцев с огромной армией царя Ксеркса — наиболее известный, но далеко не единственный исторический эпизод, связанный с этим местом.

Вообще сухопутное сообщение в Греции всегда было сопряжено с очень большими трудностями по причине крайней изрезанности рельефа. Греческие горы, правда, не особенно высоки (самая высокая горная вершина европейской Греции — прославленный Олимп — не достигает даже 3 км; лишь немногие вершины в течение круглого года покрыты снегом). Однако во многих местах горные кряжи создают труднопреодолимые преграды для передвижения из одной области в другую. Хороших сухопутных дорог в древности было очень мало. Отдельные полисы не особенно утруждали себя прокладкой дорог: во-первых, это требовало больших затрат труда и денег, а во-вторых, было невыгодно с точки зрения стратегической. В условиях почти полного бездорожья, за глухими стенами своих гор микроскопические полисные общины чувствовали себя хотя бы в относительной безопасности от враждебно настроенных соседей. Если море уже в древнейшие времена соединяло разрозненные племена и народности, населявшие Грецию, то горы, напротив, играли роль разделяющего и изолирующего фактора в экономической и политической жизни страны. Их воздействию, вероятно, можно отчасти приписать извечный политический сепаратизм древних греков, раздробленность всей страны на множество независимых карликовых государств, каждое со своим особым политическим устройством, хозяйственным и житейским укладом, формами культуры и т. д.

И в древности, и в Новое время Эгейский бассейн был районом повышенной сейсмической активности. Сам рельеф Греции, напоминающий, если смотреть сверху, с самолета, беспорядочно скомканную постель тяжелобольного или агонизирующего человека, является, как думают геологи, результатом многократных разломов земной коры, сопровождавшихся катастрофическими землетрясениями. Из-за постоянных колебаний земной поверхности ушла под воду значительная часть суши, некогда соединявшей западный и восточный берега Эгейского моря. Над поверхностью моря остались лишь самые высокие вершины некогда пролегавших здесь горных хребтов. Они-то и образовали причудливые группы островов, заполняющие его акваторию. Неспокойный нрав земных недр постоянно напоминал о себе обитателям материковой и островной Греции. Еще и до сих пор сильные землетрясения с катастрофическими последствиями происходят здесь примерно один раз в пятьдесят лет. Результатом этих стихийных бедствий можно считать, по всей видимости, периодические разрушения дворцов минойского Крита во II тыс. до н. э. Страшными землетрясениями отмечена и история классической Греции. Самыми памятными из них были подземные толчки 464 г. до н. э., до основания разрушившие Спарту, и 227 г., когда такая же участь постигла город Родос на одноименном острове вместе с его знаменитым колоссом.