Эрик Доддс - Греки и иррациональное

Oesterreich, op. cit., 319, η. 3.

О Кларосе см. Maximus Tyrius, 8 ic, Tac. Ann. 2. 54, Pliny, ff. Η. 2. 232. Замечание Плиния о том, что питие воды укорачивало жизнь пившей, является, пожалуй, простой рационализацией широко распространенной веры в то, что люди, вступающие в контакт со сверхъестественным, умирают в молодости. Обряд, практиковавшийся в Бранхидах, не совсем ясен, однако существование источника, наделяющего пророческими способностями, теперь подтверждается одной надписью (Wiegand, Abh. Beil. Akad. 1924, Heft. 1, p. 22). О других источниках, которые, по поверьям, вызывают безумие, ср. Halliday, Greek Divination, 124 f. Об архаичных корнях ритуала в Аргосе см. Paus. 2. 24 сл.; он имеет немало параллелей с первобытной культурой (Oesterreich, op. cit., 137, 143 f.; Frazer, Magic Art, I. 383).

Wilamowitz, Hermes, 38 [1904] 579; Α. Ρ. Ορρό, «The Chasm at Delpi», JHS 24 [1904], 214 ff.

Ορρό, loc. cit.; Courby, Fouilles de Delphes, II. 59 ff. Ho я подозреваю, что вера в существование неких расселин под хра-мом намного древнее, чем теория испарений, и, возможно, просто принималась рационалистами в поисках правильного объяснения. В Cho. 953 Хор обращается к Аполлону как μέγαν έχων μυχόν χθονός [«земле, имеющей большую глубину»], да и соответствующая фраза в 807 ωμέγα ναίων στόμιον [«а ты, живущий в тайнике крепко-зданном»] также должна, по-моему, относиться к Аполлону. Она звучит неестественно, если поэт подразумевает просто ущелье Плейстос; но храм расположен не в ущелье, а над ним — кажется более вероятным, что традиционная фразеология возвращается в эпоху оракула Земли: о подтексте этого ср. Hes. Theog. 119: Τάρταρα τ'ήερόεντα μυχφ χθονός [«сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких»]; Aesch. P. V. 433: "Αιδος... μυχός γάς [«недра земли... Аида»], Pind. Pyth. 4. 44: χθόνιον'Άιδαστόμα [«пасть подземельного Аида»]. Стомион, который позднее интерпретировался как канал для испарений (Strabo, 9. 3. 5, р. 419: ύπερκεΐσΟαι δέ τοϋ στομίου τρίποδα ύψηλόν. έφ' Ov τήν ΠυΟίαν άναβαίνουσαν δεχομένην τό πνεϋμα άποθεσπίζειν [«над отверстием стоит высокий треножник, восходя на который Пифия вдыхает испарения...»]), изначально, я думаю, понимался как канал для испарений.

Напр., Leicester В. Holland, «The Man tic Mechanism of Delphi», AJA 1933, 201 ff., R. Flaceliere, loc. cit., 105 f. См., contra, Ε. Will, Bull. Corr. Hell. 66-67 [1943-1943], 161 ff., и Amandry, op. cit., chap. xix.

после события (лат.).

Hdt. 6. 66; cp. Paus. 3. 4. 3. Также именно Пифию в более позднем случае обвинил во взяточничестве Плейстонакс (Thuc. 6. 16. 2). Фукидид, вероятно, менее точен в фактах, чем Геродот, потому что последний приводит еще и имя Пифии. Это, однако, дает скептикам возможность сказать, что он воспроизводит «отредактированную» версию того, что произошло на самом деле (Амандри отрицает эти пассажи и склонен считать Пифию просто соучастницей — op. cit., 120 ff.).

Parke, op. cit., 37. Фашер, противопоставляя греческие прорицания еврейским, сомневается в том, можно ли реальное пророчество ввести в институциональные рамки (Fascher, op. cit., 37); и в отношении ответов на вопросы, затрагивавшие общественные интересы, сомнение кажется мне оправданным. На ответы же частным вопрошателям — которые наверняка составляли во все времена большинство, хотя до нас дошло ничтожное количество подлинных сведений о них — скорее всего, мало влияла государственная политика.

Стихотворная форма ответа, вышедшая из употребления в эпоху Плутарха, являлась, несомненно, более древней, чем прозаическая; некоторые даже утверждали, что гекзаметр был изобретен в Дельфах (Plut. def. orac 17, 402d; Pliny, Ν. Η. 7. 205 и т. д.). Страбон (9. 3. 5, р. 419) считает, что Пифия сама иногда говорила έμμετρα [стихами], и Тацит говорит то же самое о впавшем в транс пророке из Клароса (Ann. 2. 54). В утверждениях Страбона и Тацита можно сомневаться (как это делал Амандри — op. cit., 168), но эти сомнения необоснованны. Лоусон знал одного современного греческого прорицателя, «бесспорно, сумасшедшего», который обладал «экстраординарной способностью моментально переводить свои реплики в метрическую, чуть ли не высокопоэтическую, форму» (Lawson, op. cit., 300). Американский миссионер Невий слышал об «одержимой» женщине из Китая, часами умевшей слагать стихотворные импровизации: «Она говорила обо всем в стихотворной форме и читала нараспев монотонным голосом... Мы понимали, что такие спонтанные, совершено однообразные, бесконечные изречения в стихах невозможно было подделать или создать заранее» (J. L. Nevius, Demon Possession and Allied Themes, 37 f.). Среди древних семитических народов «рецитация стихов и рифмоплетство были признаками того, что человек беседует с духами» (A. Guillaume, Prophecy and Divination among the Hebrews and Other Semites, 245). Фактически повсеместно автоматическая или суггестивная речь имеет тенденцию принимать метрические формы (Е. Lombard, De la glossolalie, 207 ff.). Но обычно, разумеется, изречения Пифии должны быть удостоверены другими людьми; Страбон, loc. cit., говорит о поэтах, специально приглашавшихся для этой цели, а Plut. Pyth. orac. 25, 407b упоминает старое подозрение о том, что поэты способны подчас сочинить больше, чем от них требовалось. В Бранхидах существование во II в. до н. э. χρησμογράφιον (служба для записи ответов?) засвидетельствовано в надписи (Rev. de Phil. 44 [1920] 249, 251); и в Кларосе функции προφήτης (медиума?) и θεσπιφδων (свидетеля?) различались — по крайней мере, в римскую эпоху (Dittenberger, OGI II, по. 530). Интересный анализ Эдвином Бивеном (Bevan) этой проблемы можно найти в: Dublin Review, 1931.

Греки в отдельных случаях с пониманием относились к возможности обмана: увы, орудия бога были слабы. Но это не поколебало их веру в существование инспирации свыше. Даже Гераклит принимал ее (fr. 93), хотя и пренебрежительно, как он часто делал в отношении к предрассудкам современной ему религии; что касается Сократа, то его представляют как глубоко верующего человека. О позиции Платона см. ниже, гл. VII, 316 сл., 324 сл. Аристотель и его школа, отрицая индуктивное гадание, поддерживали энтусиасмос, как и стоики; мнение о том, что он был эмфитос, т. е. вызван испарениями, не ослабляла его сакральный характер.

Так было с самого начала: Дельфам обещали выдать их долю от штрафа, наложенного на коллаборационистов (Hdt. 7. 132. 2), и они также получили десятую часть от трофеев, взятых при Платеях (ibid., 9. 81. 1); домашние очаги, оскверненные присутствием захватчиков, были зажжены заново, по приказу оракула, от священного огня Аполлона (Plut. Aristides 20).

Стоит отметить, что ближайшей предтечей церковной организации, которая превосходила границы отдельного города-государства, была система έξηγηταί πυθόχρηστοι [толкователей пифийского оракула], которые излагали священный закон Аполлона в Афинах и, без сомнения, в других местах (ср. Nilsson, Gesch. I. 603 ff.).

Aesch. Earn. 616 сл.: ούπώποτ' εΐπον μαντικοΐσιν έν θρόνοις... ο μή κελεύσω Ζεύς "Ολυμπίων πατήρ [«Иных не говорил я с прорицалища... // Слов, кроме отчих, что внушал мне Зевс отец»].