Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

В 40 г., до возвращения Изата, Елена принимает иудаизм. В 41 г., вернувшись, он отправляет своих родственников подальше, к Клавдию и Артабану, а вскоре, в том же 41 г., и сам принимает иудаизм, и уступая просьбам матери, отпускает ее в Иерусалим. Событие это могло произойти в период конца 41 г. и начала 42 г. Обсудим эту версию. Флавий, как мы уже не раз убеждались, располагавший материал в строго хронологическом порядке, описывает события, имевшие место после отъезда Елены в Иерусалим и после того, как Изат по примеру матери отослал значительные суммы в Иерусалим. Надо полагать, что пока мать доехала до Иерусалима, приняла решение о помощи голодающим, известила Изата и он послал деньги, прошло несколько месяцев. Мы утверждаем, что это события 42 г. Расположение материала в «Иудейских древностях» свидетельствует, что свой отъезд в Иерусалим Елена Адиабенская совершила до известных взаимоотношений Изата и Тиридата, которых мы коснемся ниже.

Описывая события 36 г., Тацит сообщает: «А Тиридат между тем с согласия парфян принял под свою руку Никефорий и Анфемусею и несколько других городов, которые, будучи основаны македонцами, носят греческие названия, а также Гал и Артмиду, исконные города парфян, и это было радостно встречено всеми, кто проклинал жестокость выросшего в Скифии Артабана и надеялся на легкий нрав получившего римское воспитание Тиридата.

Наибольшим поклонением окружила его Селевкия, могущественный, обнесенный стенами город, впавший в варварство и удерживающий устройство, которое дал ему его основатель Селевк. В нем избирают 300 богатых и известных своей мудростью граждан, которые образуют Сенат; есть гражданская власть и у простого народа. И когда между ними устанавливается согласие, они ни во что не ставят парфян, но если у них возникают раздоры, тогда и те, и другие стремятся заполучить их помощь против соперников, и те, поддержав одну из сторон, забирают власть над обеими. Это и случилось незадолго перед тем, в царствование Артабана, который, руководствуясь собственной выгодой, отдал простой народ в подчинение знатным, ибо управление, осуществляемое народом, создает свободу, тогда как господство немногих ближе к царскому произволу. Прибывшего к ним Тиридата они осыпали старинными царскими почестями, а также и теми, которые так щедро придумало новейшее время; вместе с тем они не скупились на подношения Артабану, по матери Арсакиду, а по отцу — безвестного происхождения. Управление Селевкией Тиридат предоставил народу. Затем, когда он стал обдумывать, в какой день ему торжественно вступить на престол, прибывают письма от Фраата и Гиерона, правителей наиболее значительных префектур, с просьбой немного повременить. Решив дождаться столь могущественных мужей, он тем временем отправился в Ктесифон, местопребывание парфянских властителей; но так как Фраат и Гиерон со дня на день откладывали поездку, сурена [110] Сурена — первый министр в Парфянском царстве. в присутствии многих и под возгласы общего одобрения повязал голову Тиридата царскою диадемой» (Тацит. Анналлы. 6:41–42).

Для нас очень важны сведения о том, что в 36 г. Селевкия ушла из-под власти Артабана. В том же году Артабан восстанавливает свои права на престол. В 41 г. против него зреет заговор, с которым он при помощи Изата успешно справляется.

«Между тем парфянский царь Артабан узнал, что его сатрапы устроили против него заговор. Не считая себя безопасным среди них, он решил уехать к Изату, чтобы просить его о помощи и о восстановлении своем в царской власти, если это будет возможно. Таким образом, он поехал к нему в сопровождении своих родственников и слуг и встретился на пути с Изатом, которого он сам прекрасно знал, но который не знал его вовсе. Подъехав ближе, Артабан начал с того, что, по обычаю своей страны, пал ниц, а затем уже обратился к нему со следующими словами: „О царь! Не отвращай от меня, явившегося к тебе просителем, взора своего и не относись безучастно к моей просьбе. Меня постигло несчастие, я превратился из царя в частное лицо и теперь прибегаю к твоему заступничеству. Подумай о том, сколь непостоянна судьба, вспомни, что всех нас может постигнуть несчастие, и подумай о моей любви к тебе. Ведь если я буду покинут тобой без помощи, то могут явиться и другие, более смелые злоумышленники, которые восстанут против других царей“. Эти слова Артабан произнес со слезами на глазах и низко склонив голову.

Когда Изат узнал имя просителя и увидел его в таком жалком и измученном состоянии, то немедленно соскочил с коня и воскликнул: „Мужайся, царь, и пусть теперешнее несчастие не сокрушает тебя! Настоящая печаль твоя скоро сменится радостью. Во мне ты найдешь друга и товарища, который будет лучше, чем ты сам рассчитывал: или я верну тебе обратно твой парфянский трон, или предоставлю тебе собственный“.

С этими словами он предложил Артабану сесть на коня, а сам пошел пешком рядом с ним, чтобы оказать ему тем высокую честь. Артабан не мог равнодушно отнестись к этому, стал отказываться от предложенной ему чести и сказал, что обязательно сойдет с коня, если Изат, в свою очередь, не сядет на лошадь и не пойдет вперед. Изат, наконец, уступил его настояниям и также поехал верхом. Привезя затем гостя во дворец, он стал оказывать ему всевозможный почет, сажая его во время заседаний и обедов на первое место. При этом он не взирал на теперешнее его положение, но делал все это из уважения к его прежнему сану, отлично сознавая, что всякого человека могут постигнуть превратности судьбы. Вместе с тем Изат написал парфянам письмо, убеждая их вновь принять к себе своего царя Артабана, причем ручался им клятвенно и своим царским словом, что всем им будет дарована амнистия. Хотя парфяне и не отказывались вновь принять к себе Артабана, однако они ответили, что это им теперь невозможно потому, что они уже доверили власть другому лицу (его звали Киннамоном) и теперь опасаются, как бы среди них из-за этого не произошли волнения. Когда Киннамон узнал об этом ответе парфян, он немедленно сам написал Артабану (воспитанником которого он был; Киннамон отличался добрым и благородным сердцем), чтобы тот доверился ему и приехал назад получить от него обратно бразды правления. Артабан доверился ему и поехал. Киннамон же выехал ему навстречу, преклонился пред ним как пред царем, и сняв со своей головы диадему, возложил ее на голову Артабана.

Таким образом Артабан при содействии Изата вернул себе трон, которого раньше лишился благодаря своим сановникам. Он не забыл оказанных ему Изатом благодеяний, но старался воздать ему за это тем, что у парфян считается особенно почетным, а именно: он разрешил ему носить прямую тиару и спать на золотой кровати.