Джон Робертс - Мировая история

Как раз при Мехмеде II, названном Завоевателем, в 1453 году Константинополь перешел под власть турок, а западный мир при этом содрогнулся. Эта великая победа была достигнута в силу истощения ресурсов Византии и благодаря личным достижениям Мехмеда, преодолевшего все стоявшие перед ним препятствия. К тому времени уже наступила эпоха оружейного пороха, и Мехмед Завоеватель нанял инженера-венгра, построившего для султана гигантскую пушку, обслуживание которой представляло такую сложность, что для ее перевозки требовалась упряжка из 100 волов, и выстреливать из нее можно было всего лишь семь снарядов в день (помощь венгра христиане категорически отрицают, хотя плата, которую он запросил, составляла четверть того, что ему дал Мехмед). С применением артиллерии у султана получилось не очень ловко. Мехмеду лучше удавалось обходиться общепринятыми методами, безжалостно подгоняя своих солдат в наступление и подвергая беспощадному истреблению тех, кто уклонялся от штурма позиций врага. Наконец, он приказал вынести на сушу семьдесят судов, чтобы расположить их позади императорского эскадрона, охраняющего бухту Золотой Рог.

Решающий штурм Константинополя начался в первых числах апреля 1453 года. Спустя без малого два месяца вечером 28 мая римские католики и православные вместе сошлись в соборе Святой Софии, являя фантастический сюжет религиозного воссоединения. Император Константин XI, восьмидесятый правитель династии Палеологов, после вошедшего в историю Константина Великого, принял причастие перед тем, как обрести достойную смерть в бою. Вскоре после этого все закончилось. Мехмед вошел в город, направился к собору Святой Софии и там приказал установить триумфальный трон. Церковь, когда-то служившая вместилищем души православия, превратилась в мечеть.

Это был только первый шаг, знамени османских побед предстояло подниматься все выше и выше. За вторжением на территорию Сербии в 1459 году практически тут же последовало покорение Трапезундской империи. Каким бы неприятным это покорение ни показалось его жителям, оно удостоилось бы всего лишь сноски в конце свитка с перечислением турецких завоеваний, не ознаменуй к тому же конец эллинизма. В этой отдаленной точке на юго-восточном побережье Черного моря в 1461 году мир греческих городов, появившихся ратными трудами Александра Великого, издал свой последний вздох. Так закончилась эпоха, о котором один гуманист из пап римских сожалел как о «второй смерти Гомера и Платона» (свои слова он подкрепил действием, приняв на себя командование армией крестоносцев, но умер он прежде, чем она покинула лагеря в провинции Анкома).

Турецкие завоевательные походы продолжались из Трапезунда. К 1463 году турки берут под свое крыло Пелопоннес, Боснию и Герцеговину. Албания и острова Ионического моря последовали за ними в ближайшие 20 лет. В 1480 году они захватили итальянский порт Отранто и удерживали его в течение почти года. В 1517 году случилось покорение турками Сирии и Египта. С остатками Венецианской империи пришлось повозиться подольше, но в начале XVI века турецкая конница стояла под Виченцей. Белград капитулировал перед ними в 1521 году, а год спустя покорился Родос. В 1526 году в битве при Мохаче турки истребили армию венгерского короля, и то сокрушительное поражение до сих пор вспоминается как черный день венгерской истории. Еще через три года турки впервые организовали осаду Вены. В 1571 году перед ними пал Кипр, а без малого через 100 лет – Крит. К этому времени турки проникли глубоко внутрь территории Европы. Они снова осадили Вену в XVII веке; их вторая неудача с взятием этого города стала высшей точкой прилива турецких завоеваний. Но они все еще завоевывали новые территории в Средиземноморье до 1715 года. Между тем они отобрали Курдистан у Персии, с правителями которой никак не могли прекратить споры с самого момента появления там новой династии в 1501 году, и посылали армии далеко на юг до Адена.

Османской империи предназначалась уникальная роль в судьбе Европы. Османы, как никто другой, смогли разделить этот континент на части, обозначив траекторию истории ее восточной и западной половины. Решающим моментом следует назвать то, что в Османской империи сохранилась церковь, и отношение к ней было терпимое. При этом удалось сберечь наследие Византии для ее подданных славян (и, разумеется, покончить со всеми поползновениями на верховную власть патриарха Константинополя одновременно со стороны католиков и священников национальных православных церквей Балкан). За пределами прежней Римской империи остался только один главный центр православия; обратите внимание – православная церковь теперь стала наследием Руси. С учреждением Османской империи Европа на какое-то время оказалась запертой и лишенной выхода к Западной Азии и Черному морю. То есть ей в значительной мере перекрыли сухопутные пути, ведущие в Восточную и Центральную Азию. Винить европейцам оставалось только самих себя; у них не получилось (и никогда не получится) объединяться на деле борьбы против турок. Византию просто бросили на произвол судьбы. «Кто заставит англичан любить французов? Кто объединит генуэзцев и арагонцев?» – в отчаянии вопрошал один из римских пап; чуть позже очередной его преемник выяснял возможность обращения за турецкой помощью в противостоянии Франции. Все же такой вызов пробудил совсем новую реакцию, так как даже еще до падения Константинополя португальские суда брали курс на юг вдоль африканского побережья, и их капитаны искали морской путь за специями Азии, а также по возможности африканского союзника, чтобы обойти турок с юга. Люди размышляли по поводу возможного пути в обход исламской преграды с XIII века, только необходимыми транспортными средствами для этого они еще не обладали. Один из парадоксов истории заключается в том, что такие средства должны были появиться, когда османская держава достигла своего максимального могущества.

В османских границах образовалась новая многонациональная империя. Мехмед I был человеком широких и совсем непостоянных симпатий, и туркам было трудно понять его попустительство по отношению к неверным. Он приказал убить мальчика, крестника императора, только потому, что тот отверг его домогательства, зато позволил отряду критян, отказавшихся капитулировать, уплыть морем после падения Константинополя, из-за того что те заслужили его восхищение своим мужеством. Он вроде бы не возражал по поводу поликонфессионального общества. Он вернул греков в Константинополь из Трапезунда и назначил нового патриарха, при котором грекам в конечном счете предоставили своего рода самоуправление. Отношения к евреям и христианам отличались в лучшую сторону по сравнению с отношением испанских христиан к евреям и мусульманам. Константинополь остался великим космополитическим городом (и при населении 700 тысяч человек в 1600 году самым большим городом во всей географической Европе).