Джон Робертс - Мировая история

Жаркой схватке с исламом предстояло продолжаться вплоть до XV века. За это время сложилось единство и воспиталось рвение носителей христианства, ставшего глубочайшим источником европейского самосознания. Такое же религиозное рвение появлялось среди мусульман во время объявления священной войны, или джихада , но его симптомы выглядели не такими далекоидущими и глубокими, как среди европейцев, которых религия объединяла великим нравственным и духовным делом. Христианская вера питала их чувство своеобразия. Но при этом речь идет об одной только стороне медали. Вера к тому же служила созреванию хищного аппетита военного сословия, возвысившегося над светским обществом. Крестовые походы предусматривали возможности грабежа чужого добра и свободу действий в масштабе, немыслимом во время ведения войн внутри христианского мира. Они могли обирать язычников до нитки без малейших угрызений совести. В авангарде крестоносцев шли непревзойденные хищники норманны, к 1100 году успешно отнявшие у арабов Южную Италию и Сицилию. (Как бы по ошибке они к тому же прихватили последние владения Византии.) Еще один сюжет великой борьбы с исламом в Европе представлен эпопеей испанской истории под названием «Реконкиста», кульминационный момент которой пришелся на 1492 год, когда последняя мусульманская столица Испании город Гранада пала перед армиями католических монархов.

Испанцы дошли до того, что стали смотреть на Реконкисту как на богоугодное дело, и для него с самого начала в XI веке они сподобились собрать безземельных воинов со всех концов Европы. Но действия испанцев вызвали не меньший религиозный подъем и повышенную решительность со стороны жителей Запада, что выразилось в череде крупных предприятий в Сирии и Палестине, запомнившихся как Крестовые походы. В строгом смысле под данным названием подразумевается намного более продолжительный по времени и географически более распространенный ряд событий, чем те парочка веков, которые обычно считаются эпохой крестоносцев. Суть крестового похода заключалась в благословении папой его участников и даровании им индульгенции, обеспечивавшей крестоносцам сокращение периода пребывания в чистилище после смерти, а в некоторых случаях даже статус мученика, если кто-то погибал во время фактического участия в крестовом походе. На таких условиях крестовые походы все еще предпринимались и в XV веке, часто ради целей, сильно отличавшихся от великого дела на Святой земле, которая дала первых участников таких походов – против мавров в Испании, язычников-славян на прибалтийских землях, христианских еретиков во Франции и даже против христианских монархов, вызвавших гнев папы римского.

В качестве формирующей силы тем не менее первые четыре крестовых похода сыграли несравнимо большую роль, чем все последующие. Пусть даже крестоносцам не удалось достичь поставленной цели – они не вернули на Святую землю христианское правление, зато глубокое наследие после себя все-таки оставили. В Леванте они на короткое время основали новые колониальные сообщества; они нанесли серьезное, возможно смертельное, поражение христианской Восточной империи; главное же, крестоносцы навсегда определили психологию и самосознание западных европейцев. Первый и самый успешный крестовый поход предпринимался в 1096 году. В течение трех лет крестоносцы вернули Иерусалим, где отпраздновали триумф Евангелия Мира ужасной резней своих пленников, включая женщин и детей.

Второй крестовый поход (1147–1149 гг.), напротив, начался с успешного избиения (евреев в Рейнланде), но после него, невзирая на участие в нем императора и короля Франции, придавших походу особое значение, наступила настоящая катастрофа. Крестоносцы не смогли вернуть город Эдесу, потеря которого по большому счету вызвала эту катастрофу и во многом послужила дискредитации святого Бернара как самого пылкого их апологета (хотя нашелся побочный эффект некоторой важности, когда англичане со своим флотом отобрали у арабов Лиссабон, и он перешел в распоряжение короля Португалии). Потом в 1187 году Саладин вернул Иерусалим в лоно ислама. Третий крестовый поход, предпринятый следом (1189–1192 гг.), по социальному составу считается самым наглядным. В нем приняли участие германский император (утонувший во время него), а также короли Англии и Франции. Монархи никак не могли договориться, и крестоносцы не смогли вернуть себе Иерусалим. Никто из великих монархов не откликнулся на призыв папы Иннокентия III пойти в следующий крестовый поход, хотя многие безземельные феодалы это сделали; венецианцы финансировали экспедицию, участники которой отправились в путь в 1202 году. Им сразу же пришлось отклониться от намеченного курса из-за вмешательства в династические проблемы Византия, что пошло на пользу венецианцам, которые помогли вернуть Константинополь свергнутому императору. Пришло время ужасной осады этого города в 1204 году, и с ней наступил конец Четвертого крестового похода, памятником которого служит учреждение «латинской империи» в Константинополе, просуществовавшей там всего лишь полвека.

Еще несколько крестовых походов состоялось в XIII веке, и пусть они помогли отсрочить на некоторое время угрозу, стоящую перед Византией, последняя христианская цитадель в Палестине – Акра пала перед мусульманами в 1281 году, и впредь крестовые походы по освобождению Святой земли прекратили существование как самостоятельная сила. Религиозный порыв мог все еще двигать людьми, но первые четыре крестовых похода слишком часто демонстрировали истинную неприятную суть алчности их участников. Они служат первыми примерами европейского зарубежного империализма с характерным сочетанием благородных и порочных целей, а также их неудавшегося поселенческого колониализма. Тогда как в Испании и на болотах язычников Германии европейцы двигали границу поселения, в Сирии и Палестине крестоносцы пытались пересадить западные учреждения в удаленные и диковинные условия, а также захватить земли и товары, каких было не найти в самой Европе. Крестоносцы делали это с чистой совестью потому, что своих противников они считали неверными, которые силой оружия обосновались в самых больших святынях христианства. «Христиане правы, а язычники не правы», – говорится в «Песне Роланда», и в этом, вероятно, излагается суть ответа рядового участника крестового похода на любые сомнения по поводу всего им содеянного.

Мимолетные успехи Первого крестового похода обусловлены случайным периодом ослабления и анархии в исламском мире. Немощные саженцы франкских государств и латинской империи Константинополя не приживались. Зато появились более долговечные последствия, прежде всего, в отношениях христианства с исламом, когда на столетия вперед возникло ощущение непреодолимого идеологического отторжения между двумя вероисповеданиями очень схожего происхождения. То, что один ученый метко назвал «потоком искажения» ислама, уже шло полным ходом в западном христианском мире с самого начала XII века. Наряду с прочими мерами такое искажение лишило возможности сосуществования двух религий, как это иногда наблюдалось в Испании, а также послужило прекращению разложения христианской культуры в этой стране мусульманскими учеными. Но раскол христианского мира опять усугубился из-за тех же крестовых походов; осаду Константинополя устроили крестоносцы. У крестовых походов появилось, кроме того, наследство в виде нового характера западного христианства, воинственного и агрессивного, которое будет часто прорываться в предстоящие века (когда появится возможность воспользоваться техническим превосходством). В этом наследии лежат корни мировосприятия, которое применительно к светской сфере порождает тягу к покорению мира в современной эпохе. Реконкисту едва ли можно было завершить прежде того, как испанцы обратятся к Южной и Северной Америке как полю боя для нового крестового похода.