Джон Робертс - Мировая история

Суть некоторых из предстоящих перемен сначала можно было ощутить в Китае, хотя условия для них развивались очень медленно. Китай при династии Цин в начале XIX века все еще оставался преобладавшей в Восточной Азии державой, даже притом, что многочисленные придворные сановники высказывались в пользу срочных реформ. Европейцы считали, что Цины транжирили деньги на ненужные войны внутри своей вотчины, а ощущение упадка империи усугубилось появлением двух слабых во всех отношениях императоров, взошедших на престол после кончины в 1799 году выдающегося императора Цяньлуна. Авторитет императорского двора прямо на глазах стремительно испарялся; преемник Цяньлуна в 1803 году подвергся нападению толпы на улицах Пекина, а попытки его сына искоренить христианство вместе с другими иноземными сектами и запретить ввоз опиума из-за границы никто по большому счету не заметил. Но, невзирая на все эти проблемы, и китайцы, и остальные жители Восточной Азии однозначно верили в способность династии Цин преодолеть свои трудности и вернуться на мировую арену более мощной монархией, как все привыкли в случае с маньчжурами вообще.

Но на этот раз внешнеполитические условия, в которых пришлось функционировать династии Цин, менялись. Покончив на рубеже веков со своими собственными войнами, правители европейских держав обратили взоры на Китай. Замысел европейцев, особенно тех, кто определял судьбу мира в Лондоне, состоял в том, чтобы заставить Цинов, образно говоря, распахнуть настежь ворота своей империи для свободной торговли, за счет чего европейские купцы получат новый огромный рынок сбыта товаров из Европы. Британцы утверждали, что торговля через Кантон служит доказательством существования потенциала для китайско-европейских торговых отношений. И к 1830-м годам у англичан появился товар, спрос на который со стороны китайцев можно было стимулировать практически бесконечно. Единственная беда состояла в том, что этот товар оказался наркотиком, одновременно запрещенным (в Китае) и пагубным для здоровья, однако на плантациях Британской Ост-Индской компании его выращивали в изобилии. Речь идет об опиуме.

До того как британцы завезли опиум для продажи, в Китае о нем никто понятия не имел, но европейские контрабандисты поставляли его в невообразимых количествах по невиданной за все времена низкой цене. Когда потребление опиума достигло катастрофических масштабов, китайское правительство приняло решение покончить с его ввозом из-за границы. В 1839 году наместника императора по имени Линь Цзэсюй направили в Кантон с прямым поручением императора, заключавшимся в прекращении контрабандного ввоза товара как такового, и Линь со всей ответственностью подошел к порученному ему делу. После должного предупреждения контрабандистам и их китайским партнерам он послал свои войска на склады заморских товаров и торговые суда, конфисковал весь опиум, который обнаружили его солдаты, приказал полить его кислотой, а остатки высыпать в морскую воду. Линь Цзэсюй к тому же потребовал от всех иноземных купцов подписать обещание никогда больше не пытаться завозить опиум в Китай. Те, кто отказался подписывать такое обещание, закончили тем, что нашли пристанище на скалистом острове в низовьях реки Чжуцзян, который они назвали Гонконгом.

Лондонское правительство увидело в действиях наместника Линя по пресечению контрабанды наркотиков в Кантоне смертельный удар по европейской свободной торговле на чужих землях и оскорбление британского честолюбия. Командование британского флота отправило из Сингапура, который уже давно служил британской колонией, отряд из 45 военных судов, через какое-то время приблизившихся к китайскому южному побережью. Последовавшая война принесла катастрофическое поражение Китайской империи. Пока цинские элитные войска вполне справлялись с британскими оккупантами на суше, флот ее величества стер с лица земли китайские прибрежные города с укреплениями и двинулся вверх по течению великих китайских рек. Когда враг переместил театр военных действий на северные побережья Китая, Цины решили просить у него мира. В Пекине решили, что предохранение династии и стабильность империи оправдывали необходимость подписания позорного соглашения с заморскими варварами.

На протяжении остававшейся части XIX века британцы с присоединившимися к ним остальными европейцами, властями России и США продолжали постоянный военный шантаж Китая, угрожая военными действиями всякий раз, когда придворные сановники Цинов пытались противиться их растущим запросам. Так как Китай в военном отношении все дальше отставал от европейцев, такая тактика себя оправдывала. К 1900 году министры цинского правительства согласились на образование заморских торговых концессий. В районах китайских городов, где возникали такие концессии, предназначенные исключительно для иностранцев, европейцы пользовались полным политическим контролем и абсолютными правами юрисдикции. Шанхай, расположенный в устье реки Янцзы, превратился в самое крупное поселение европейцев к востоку от Суэцкого канала и витрину европеизации для остального Китая. Иностранные поселения во многих отношениях подразумевали своего рода колониальное господство, даже притом, что Китай как страну никто и никогда в колонию превратить не смог. Табличка с надписью «Собак и китайцев не пускаем» в Шанхайском парке вдоль береговой линии может принадлежать к области мифов, но многие городские китайцы на самом деле ощущали себя людьми второго сорта в собственной стране.

Иностранцы ехали в Китай не только из-за возможности разбогатеть. Кое-кто приезжал ради спасения души. Численность иноземных миссионеров стремительно выросла в конце XIX века, и даже притом, что эти миссионеры обратили в свою веру совсем немного китайцев, само их существование в Китае послужило причиной многочисленных конфликтов с коренными жителями, особенно в сельской местности, где иностранцы и их китайские послушники подозревались во всех возможных проступках. Но христианские миссионеры отнюдь не только служили поводом для сплетен. Кто-то из них решил послужить связующим звеном между носителями европейской и китайской традиции. Они занялись переводом трудов по науке, географии и истории, основывали школы и университеты, где преподавались «знания заморских дьяволов». Стремительный прогресс, с каким китайцы овладевали иноземной техникой, в полной мере остается заслугой миссионеров; один из них числится главным в Китае переводчиком первого собрания трудов европейского типа (для которого он перевел не меньше 129 томов по науке и технике на китайский язык).