Джон Робертс - Мировая история

Серьезных изменений не избежала ни одна из этих двух систем. С годами контакты между ними только множились. Но все равно на протяжении долгого времени они предлагали миру альтернативные модели экономического роста. Их соперничество воспламенилось от воззрений на военную стратегию холодной войны, и это соперничество фактически обеспечило распространение ее антагонизмов. Причем ситуация находилась в состоянии постоянной динамики. Прошло совсем немного времени, и одна система во многом освободилась от политического диктата со стороны США, и другая несколько меньше зависела от Советского Союза, чем в 1950 году. Обе системы (пусть даже в разной степени) демонстрировали поступательный экономический рост, наблюдавшийся в 1950-х и 1960-х годах, но позже темпы несколько разошлись, так как рыночная экономика пошла в отрыв. Различие между этими двумя экономическими системами тем не менее осталось фундаментальным фактором всемирной истории с 1945 по 1980-е годы. Далеко не последнюю роль при этом играл выбор, стоявший перед многими новыми государствами в Африке и Азии, определявшимися в пути построения своей системы хозяйствования.

Присоединение Китая к системе социалистического народного хозяйства с самого начала воспринималось практически с точки зрения войны и как нарушение стратегического равновесия. Все-таки к моменту кончины Сталина можно было разглядеть иные доказательства справедливости пророчества южноафриканского государственного деятеля Яна Смэтса, сделанного больше чем за четверть века, о том, что «сцена международной жизни двинулась прочь от Европы в сторону Востока и Тихого океана». Пусть даже Германия оставалась главным полем сражений холодной войны, но Корея все-таки послужила наглядным доказательством того, что центр тяжести всемирной истории переместился еще раз, и опять от Европы на Восток.

Крах европейской власти в Азии сопровождался дальнейшими изменениями, так как правители новых азиатских государств приходили к осознанию собственных интересов и полномочий (или их отсутствия). Очертания и состав государств, доставшихся азиатам от их прежних хозяев, ненадолго пережили европейские империи; в 1947 году субконтинент Индии утратил свое просуществовавшее меньше столетия политическое единство, тем временем уже к 1950 году в Малайе и Индокитае начинались крупные изменения в государственном устройстве. Внутренние диспропорции обеспокоили народы некоторых новых стран; многочисленные китайские общины Индонезии обладали непропорциональным весом и экономической мощью в этой стране, так что любые события в новом Китае могли вызвать там брожения. Более того, какими бы ни были политические предпочтения этих предводителей, им достались страны со стремительно растущим народонаселением и слабой экономикой. Для многих азиатов, следовательно, формальное окончание европейского господства представляло не меньшую важность, чем постепенное преодоление бедности (хотя по большому счету две эти задачи представлялись неразделимыми).

Определение европейцами судеб азиатских народов никогда не выглядело процессом последовательным. Притом что поработители из Европы пытались менять традиции миллионов азиатов и влиять на их повседневную жизнь на протяжении нескольких столетий, европейская культура тронула сердца и умы немногих из них даже среди представителей господствующей верхушки. Носителям европейской культуры в Азии пришлось вступить в единоборство с глубоко укорененными и мощными, как нигде в мире, традиционными воззрениями. Колонизаторам не удалось смести со своего пути культуру азиатских народов (в силу абсолютной непоколебимости), что у них прекрасно получилось в доколумбовой Америке. Как и в ближневосточных странах, там встретили мощные препятствия одновременно и прямые усилия европейцев, и опосредованное навязывание европейской культуры посредством взятой на себя обузы по проведению модернизации. Глубочайшие уровни унаследованного склада мышления и правил поведения часто оставались незатронутыми даже в сознании тех немногих азиатов, кто считал себя освободившимися от прошлого собственного народа: в образованных индийских семьях до сих пор сохраняется традиция составления гороскопов по случаю рождения детей и заключения брачных союзов, и китайским марксистам приходится удовлетворяться несокрушимым чувством своего нравственного превосходства, взлелеянным на ветхозаветных китайских воззрениях на внешний мир.

Ради осознания нынешней роли Азии во всемирной истории следует обратить особое внимание на две зоны азиатской цивилизации, остающиеся столь же отчетливыми по очертаниям и по значению, как и на протяжении всех предыдущих веков. Западная Азия окружена горными хребтами Северной Индии, Бирманским и Тайским нагорьями, а также огромным архипелагом, главным элементом которого считается Индонезия. В центре ее лежит Индийский океан, а главную культурную роль в ее истории сыграли три цивилизации: индуистская, распространяющаяся от Индии на юго-восток; исламская (тоже простирающаяся в восточном направлении, пересекая территорию индуистской цивилизации); и европейская, влияние которой ощущалось сначала через торговые связи и нашествие миссионеров-христиан и затем на протяжении эпохи политического доминирования, продолжавшейся значительно меньше по времени. Вторая зона находится в Восточной Азии, и главным действующим историческим лицом тут выступает Китай. В значительной мере роль Китая обусловлена известным всем географическим фактом – огромной территорией этой страны. Но также следует учесть многочисленность народа и иногда переселение его в другие страны, а также относительно косвенное и избирательное культурное влияние Китая на восточноазиатскую периферию, прежде всего Японию, Корею и Индокитай. Так в общем виде объясняется доминирование Китая в своей зоне. В его зоне прямое европейское политическое доминирование над народами Азии никогда не воспринималось настолько серьезно, как дальше на запад и юг. Да и ощущалось оно не в такой значительной степени, а длилось не столь продолжительное время.

Упустить из виду такие важные отличия большого труда не составляет, как и многое что еще, навязанное историей в период холодной войны, начавшейся в 1945 году. В обеих зонах нашлись страны, правители которых явно придерживались того же пути возмущенного отвержения Запада с использованием западных представлений о национализме и демократии, а также обращения к мировому сообществу с банальными претензиями. Власти Индии за считаные годы взяли под свой контроль одновременно княжества, пережившие английское господство, и остававшиеся на субконтиненте анклавы, принадлежавшие французам и португальцам. Осуществили они такое поглощение под прикрытием вызывающего национализма, к традициям их народа никак не относящегося. В скором времени индийские силы безопасности новой республики занялись энергичным подавлением любых поползновений сепаратизма или обретения местной автономии.