Джон Робертс - Мировая история

Значительная роль в том, что отношения между КНР и СССР оказались в тупике, принадлежит лично Мао Цзэдуну. Притом что базой мышления председателя Мао служил марксизм, а категории этой теории представлялись ему полезными для объяснения затруднительного положения его страны, он откровенно разбавлял их прагматизмом и применением силы. Мао Цзэдун не знал жалости, но при этом глубоко понимал, что составляло источник власти в Китае; его суждения по поводу политических возможностей менялись только лишь в годы успехов, когда свою роль начинали играть мания величия, тщеславие и в конечном итоге почтенный возраст. Еще в молодые годы он проповедовал марксизм с китайской спецификой, отвергал при этом европейскую догму, что дорого обошлось КПК. Фундаментом мировоззрения товарища Мао явно служило представление об обществе и политике как ристалище для противоборствующих сил, где представлялась возможность применения человеческой воли и грубой физической силы ради достижения нравственно желательного и созидательного изменения, намеченного конечно же дальновидным вождем народов. Его отношения со своей партией не всегда оставались безмятежными, но политика в отношении крестьянства обеспечила этой партии путь вперед после того, как городской коммунизм потерпел полный провал. После временного ослабления его авторитета в начале 1930-х годов приблизительно с 1935 года власть Мао Цзэдуна в КПК становится абсолютной. Влияние КПК в основном распространялось на сельские районы. Еще один путь к тому же открывался для председателя Мао с точки зрения влияния на события в международном масштабе; концепция затяжной революционной войны, развязанной из сельской местности и перенесенной на улицы городов, выглядела многообещающей в остальных уголках мира, где ортодоксальная марксистская вера в необходимость промышленного развития, создающего революционный пролетариат, выглядела не совсем убедительной.

Пережив поголовную конфискацию вотчин и высвобождение брутальной энергии, которыми отметилось начало 1950-х годов, население сельских районов Китая в 1958 году подверглось очередной встряске. Сотни миллионов жителей деревни загнали в «коммуны», предназначением которых было тотальное обобществление сельской жизни. Коммунисты передали в распоряжение коммун всю частную собственность, новые производственные задачи теперь назначались централизованным порядком, приступили к внедрению современных агротехнических приемов. Некоторые из этих приемов нанесли явный ущерб (кампании по истреблению птиц, питавшихся зерновыми культурами, например, вызвали взрывное увеличение количества прожорливых насекомых, которых раньше пожирали уничтоженные птицы), остальные оказались бесполезными. Партийные кадры, назначенные на управление коммунами, больше занимались очковтирательством и показухой, отчитываясь о выполнении спущенных им указаний, а не производством продовольственных продуктов. Итоги выглядели по-настоящему ужасными; производительность сельского хозяйства упала катастрофически.

«Большой скачок», как назвали тогдашнюю кампанию по одномоментному укреплению народного хозяйства КНР, обернулся величайшей рукотворной катастрофой, уступившей по последствиям разве что двум мировым войнам. К 1960 году население крупных областей оказалось в ситуации полного голода или на грани голода. Такие факты власти тщательно скрывали от народа; не знали реальной ситуации даже многие представители правящей верхушки. Между тем по некоторым оценкам теперь можно судить о том, что за считаные годы погибло 40 миллионов китайцев. Товарищ Мао упорно отказывался признавать провал политики «большого скачка», с которой его связывали напрямую и лично. Пришлось ему заняться поиском козлов отпущения в рядах собственной партии. В 1961 году высокопоставленные кадровые работники стали, невзирая ни на что, собирать неопровержимые доказательства причин случившегося. Положение председателя Мао пошатнулось, так как его подручные начали постепенно возвращать народное хозяйство страны на рельсы модернизации, не афишируя истинного положения вещей.

В 1964 году поразительным символом успеха определенного рода послужил испытательный подрыв китайского ядерного заряда. Тем самым Китай приобрел дорогостоящий входной билет в закрытый клуб избранных. Исключительное основание китайского международного влияния тем не менее связывалось с огромным населением КНР. Даже после спадов во время голода народонаселение этой страны продолжало увеличиваться. По состоянию на 1950 год оно вполне обоснованно оценивалось в 590 миллионов человек; 25 лет спустя эта цифра выросла до 835 миллионов. Теперь она достигла 1338 миллионов человек. Пусть даже доля Китая в общей численности мирового народонаселения в определенные моменты в прошлом достигала большего предела (предполагается, что накануне Тайпинского восстания в Китае проживало почти 40 процентов человечества), в 1960-х годах она была выше, чем когда-либо прежде. Руководство КНР утверждало, будто их совсем не трогает вероятность ядерной войны; китайцев все равно должно выжить больше, чем представителей остальных народов. Речь даже шла о свидетельствах того, что присутствие громадной демографической массы китайцев на границе областей СССР с самым незначительным населением на квадратный километр вызывало большое беспокойство у советского правительства. Демографический фактор самым естественным образом усугублялся идеологической конфронтацией.

Кое-кто из тех во внешнем мире, кто испытывал самые враждебные чувства к коммунистическому режиму в КНР, воспрянули духом от информации об истинном положении дел, сложившихся в Китае на начало 1960-х годов (говорят, что Чан Кайши собрался было предпринять вторжение с Тайваня, но его порыв пресекли американцы). Да и нанесенный своему народу Мао Цзэдуном ущерб тщательно скрывали с помощью цензуры и маоистской пропаганды. Спустя короткое время председатель Мао начал снова искать пути восстановления своего беспрекословного господства. Он просто помешался на стремлении найти оправдание политики «большого скачка» и наказании тех, кого считал виновным в ее провале. Он приступил к критике событий в СССР, происходивших после смерти Сталина. Мао исходил из того, что ослабление железной хватки диктатуры в Советском Союзе, хотя весьма умеренное, открыло путь для нравственного разложения и терпимости к недостаткам в равной степени в государственном аппарате и самой партии. Боязнь того, что подобное может произойти в Китае в случае ослабления дисциплины, подвигла председателя Мао на провозглашение «великой культурной революции», терзавшей расползавшуюся на куски страну и партию между 1966 и 1969 годами. Несколько миллионов человек отправили в заключение, отстранили от работы или подвергли унизительной процедуре покаяния. Около миллиона китайцев в ходе данной кампании погибли.