Джон Робертс - Мировая история

Сохранения за собой Маньчжурии и прочных связей с корейскими коммунистами уже достаточно для объяснения китайского военного вмешательства в корейскую войну, но этот полуостров к тому же долгое время служил предметом спора между имперским Китаем и милитаристской Японией. Китайская оккупация Тибета в 1951 году лишила надежды на собственное государство народ территории, на протяжении многих веков находившейся в вассальной зависимости от Китайской империи. Но сначала самое громогласное требование по поводу восстановления китайского контроля над собственной периферией касалось лишения права гоминьдановского правительства на Тайвань. Цины забрали себе этот остров в XVII веке, в 1895 году его захватили японцы, в 1945-м власти континентального Китая на очень недолгое время восстановили на нем свое правление; контроль над Тайванем превратился в архиважную задачу для руководства КПК. К 1955 году администрация США уделяла настолько большое внимание поддержке режима Гоминьдана, что сам президент заявил о готовности Вашингтона к защите не только самого Тайваня, но прилегающих к нему мелких островов у китайского побережья, считающихся важными для обеспечения его неприкосновенности. По поводу тайваньской проблемы, а также нравственной подоплеки необъяснимой измены китайцев, долгое время пользовавшихся покровительством американцев с их своекорыстной филантропией и миссионерским усердием, взгляды тех же американцев на китайские дела на протяжении больше десятка лет сформировались в буквальную одержимость, доходившую до такого предела, что, образно говоря, гоминьдановский хвост подчас вертел американской собакой. Опять же, в 1950-х годах одновременно власти Индии и СССР поддержали Пекин по проблеме Тайваня тем, что последовательно объявляли тайваньский вопрос исключительным внутренним делом китайцев; а проблема оставалась нерешенной. Тем большее постигло всех удивление, когда китайские коммунисты пошли войной и на Индию, и на Советский Союз.

Разногласия с Индией выросли из китайской оккупации Тибета. Когда в 1959 году китайцы еще крепче сжали свою хватку в этом районе, индийская политика все еще оставалась в основном сочувственной Пекину. Попытку тибетских изгнанников образовать свое эмигрантское правительство на индийской территории пресекли. Однако территориальные споры уже начались и привели к вооруженным столкновениям. Китайцы объявили о своем отказе признавать границу с Индией вдоль линии, проведенной во время британско-тибетских переговоров в 1914 году и никогда официально не признанной ни одним китайским правительством. Какие-то 40 лет существования назначенной кем-то границы едва ли что-то значили в тысячелетней исторической памяти китайцев. В результате осенью 1962 года начались намного более тяжелые бои, когда Дж. Неру послал войска и потребовал вывода китайских пограничников из спорной зоны. Индийцы понесли большие потери, однако вооруженные стычки прекратились в конце того же года по инициативе китайцев.

Практически сразу же, то есть в начале 1963 года, пораженный мир внезапно услышал жесткое осуждение китайскими коммунистами Советского Союза за его якобы помощь Индии и за враждебный жест, выразившийся в прекращении тремя годами раньше экономической и военной помощи Китаю. На самом деле весь сыр-бор начался за много лет до того, хотя редкие наблюдатели из внешнего мира уловили его значение. Ряд китайских коммунистов (Мао Цзэдун в их числе) прекрасно помнили, что произошло, когда китайские интересы в 1920-х годах подчинили международным задачам коммунизма в том виде, как их толковали в Москве. С тех пор постоянно существовала напряженность в руководстве Китайской коммунистической партии между советскими и коренными кадровыми работниками. Сам председатель Мао восхищался Советским Союзом и хотел подражать его примеру, но не терпел диктата со стороны советского руководства. Однако к концу 1950-х годов собственный политический курс товарища Мао стал склоняться влево. Разочарованный казавшимся ему медленным темпом индустриализации Китая, Мао Цзэдун стал проводить разнообразные политические кампании, с помощью которых рассчитывал перебросить отсталый Китай в современность, какой он ее себе представлял. Он боялся, что руководство Советского Союза встанет на пути весьма радикальных инициатив.

Так как китайское негодование по поводу советской политики следовало представить внешнему миру на марксистском жаргоне, истинную причину спора уловить было сложно. Но самую суть дела составлял радикализм председателя Мао и его желание самостоятельно принимать все решения без вмешательства наставников из Советского Союза. Его к тому же возмущало покровительственное отношение Москвы к Пекину, совершенно определенно доставшееся товарищу Мао и Китаю в наследство от прошлого. В 1963 году зарубежным наблюдателям к тому же следовало бы бросить взор на еще более отдаленное прошлое. Задолго до основания КПК китайские революционеры сформировали движение национального возрождения. Одной из его первоочередных задач ставилось возвращение китайцам права определять собственную судьбу, принадлежавшего тогда иноземцам. Теперь власти Советского Союза тоже заняли свое место среди иностранцев, всегда стремившихся эксплуатировать Китай. К своему великому изумлению, а мы ведь знаем огромный вклад Советского государства в Китай в 1950-х годах, советскому руководителю Хрущеву пришлось выслушивать напоминания о территориальных приобретениях СССР царской поры. На протяжении 6 с лишним тысяч километров общей границы (с учетом Монгольской Народной Республики) причин для межгосударственных трений можно было найти сколько угодно.

Советские власти в 1960 году выдвинули претензии по случаю 5 тысяч нарушений границы с китайской стороны. К 1969 году (на протяжении которого зарегистрировано множество вооруженных провокаций, в результате которых погибло много военнослужащих) китайцы официально выдвигали притязания на советскую территорию в одну пятую размера Канады, а в Пекине твердили по поводу «фашистской» диктатуры в Москве и нарочито делали вид, будто готовятся к войне. В советско-китайских раздорах, в которые позже втянулся весь коммунистический мир, известную роль сыграла бестактность тогдашнего руководства Коммунистической партии Советского Союза. Советское руководство явно демонстрировало такое же пренебрежение к своим азиатским союзникам, задевавшее их национальные чувства, как любые западные империалисты: один советский руководитель однажды откровенно отметил, что во время его поездки по Китаю он и сопровождавшие его лица «посмеивались над китайскими примитивными формами организации общества». Прекращение советской экономической и технической помощи в 1960 году китайцы восприняли как глубочайшее оскорбление, ранящее особенно больно в тот момент, когда китайцы зашли в первый внутренний политический тупик правящего режима из-за оглушительного провала придуманной председателем Мао политики «большого скачка».