Елена Первушина - Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии

Е. Г. Темкина

Зато Потемкин сразу признал малышку и дал ей, как это тогда было принято, свою урезанную фамилию — Темкина. Елизавету Темкину воспитывала сестра Григория, Мария Александровна Самойлова, а опекуном девочки назначили его племянника Александра Николаевича Самойлова.

С портрета Боровиковского на нас смотрит веселая и лукавая девушка, немного полноватая, но ровно «по моде того времени», с темно-карими глазами, носом с чуть заметной горбинкой и великолепными рыжими волосами. Могла ли она быть дочерью темноволосой Екатерины и Потемкина, внешность которого описали таким образом: «Орлиный нос, высокое чело, красиво выгнутые брови, голубые приятные глаза, прекрасный цвет лица, оттененный нежным румянцем, мягкие светло-русые вьющиеся волосы, ровные, ослепительной белизны зубы — вот обольстительный портрет князя в цветущие годы. Немудрено, что он по количеству своих романов… не уступал знаменитому герою романтических новелл — Дон Жуану ди Тенорио». Если цвет волос может варьировать в довольно широком диапазоне, то хорошо известно, что у двух голубоглазых людей не может родиться кареглазый ребенок. У Потемкина, как мы уже знаем, глаза голубые. А у Екатерины? Тут мемуаристы расходятся во мнениях. Английский посол в России лорд Бёкингхэмшир, оставивший в своих заметках портрет императрицы, который некоторые историки считают наиболее достоверным, пишет: «Черты ее лица далеко не так тонки и правильны, чтобы могли составить то, что считается истинной красотой; но прекрасный цвет лица, живые и умные глаза, приятно очерченный рот и роскошные, блестящие каштановые волосы создают, в общем, такую наружность, к которой очень немного лет назад мужчина не мог бы отнестись равнодушно… Глаза у нее голубые, и живость их смягчена томностью взора, в котором много чувствительности, но нет вялости». В то же время Клод Рюльер, французский историк, секретарь французского посольства в России, повествуя о дворцовом перевороте 1762 года, оставил такое описание внешности новой императрицы: «Ее волосы каштанового цвета и чрезвычайно красивы; брови темные ; глаза карие, прекрасные; отражение цвета придает им голубоватый оттенок; цвет лица чрезвычайно свежий». Одним словом, и здесь нет ясности. Известно, что у Потемкина было много пассий (не зря же его сравнивают с Доном Жуаном), и какая-нибудь рыжеволосая и кареглазая красавица вполне могла подарить ему дочь.

Когда девочка подросла, опеку над ней принял лейб-медик Иван Филиппович Бек, врачевавший внуков императрицы. Такой выбор тоже ничего не значит. Разумеется, Потемкин прекрасно знал все окружение императрицы и мог выбирать для своей дочери любого человека, которому доверял. Позже Елизавета воспитывалась в пансионе Беккера. Закончив пансион, она сразу вышла замуж за секунд-майора Ивана Христофоровича Калагеорги. Позже один из ее сыновей считал такой брак еще одним доказательством родства своей матери с императорской семьей.

Он писал: «Она воспитывалась в Петербурге, в лучшем тогда пансионе Беккера, и прямо из пансиона выдана замуж за моего отца, бывшего тогда товарищем детства Великого князя Константина Павловича, и получила от Потемкина обширные поместья в Новороссийском крае». Семья уехала в Херсон, где Иван Христофорович поступил на государственную службу. В 1816 году, получив должность губернатора Екатеринославской губернии, он переехал с семьей в Екатеринослав. Современники отзывались об Иване Христофоровиче как о добром человеке, а о его супруге как об избалованной, самоуверенной и своенравной женщине.

Когда Елизавета вышла замуж, один из ее прежних опекунов, Александр Самойлов, заказал ее протрет известному художнику Владимиру Боровиковскому, чтобы подарить его семье. Боровиковский также написал миниатюру, на которой Елизавета Григорьевна изображена в облике древнегреческой богини Дианы: в диадеме с лунным серпом и с обнаженной грудью. Елизавета Григорьевна родила 10 детей: 4 сына и 6 дочерей. Известный литературовед и лингвист Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский так описывал жизнь этой семьи: «Семейство жило дружно, весело и шумно, но вместе с тем как-то очень беспокойно, ожидая по временам всяких бед и напастей». Вот только Дмитрий Николаевич приходился Ивану Христофоровичу и Елизавете Григорьевне… правнуком. Вряд ли он мог опираться на свои воспоминания, скорее передавал то, что слышал от своих родных.

Елизавета Григорьевна скончалась в мае 1854 года, в возрасте 78 лет. Потемкина в ту пору уже более полвека не было на свете. Он умер в 1791 году, на пути из своего имения Яссы в Николаев.

Гаврила Романович Державин посвятил кончине Потемкина такие строки:

Узнав о его кончине, Екатерина упала в обморок, а потом, по воспоминаниям ее секретаря Храповицкого, все повторяла: «Кем заменить такого человека? Я и все мы теперь как улитки, которые боятся высунуть голову из скорлупы».

После смерти Екатерины ни русские принцессы, ни великие княгини, ни супруги императора никогда не поднимались на российский престол. Они покорно исполняли то, чего ожидало от них общество: дарили России наследников мужского пола или становились связующим звеном между Россией и европейским странами, заключая династические браки. И если они все же иногда пытались бунтовать, то этот бунт оставался делом частным и строптивую принцессу быстро удавалось утихомирить.

В семьях императоров, за редким исключением, рождалось много детей, и почти в каждом поколении подрастали несколько принцесс, а значит, в распоряжении императора было много возможностей заключать выгодные ему союзы. Но выбор женихов не становился от этого проще. Важно было, чтобы принц и принцесса совпадали по возрасту и чтобы совпадали интересы их родителей. А судьба любит устраивать сюрпризы. Например, когда великого князя Павла впервые «выставили на брачный рынок», то та, которой суждено было и стать матерью его детей — София Доротея Вюртембергская, была еще слишком молода (ей исполнилось только 11 лет), и ему сосватали другую: принцессу Августу Вильгельмину Луизу Гессен-Дармштадтскую. Ее «присоветовал» императрице не кто иной, как прусский король Фридрих Великий, с которым Екатерина не стала разрывать союзных отношений после смерти Петра III.