Pичард Дэвенпорт-Хайнс - Ледяной призрак. Истории с «Титаника»

«Титаник» был величайшим пароходом в мире. Его офицеры назывались мореплавателями, все они обучались выходить в море под парусом. Герберт Питман, Третий корабельный офицер, имел за плечами 16-летний мореходный опыт до того, как был принят в команду «Титаника». В течение четырех лет он ходил под парусом в качестве ученика, а затем три года прослужил на парусных судах, после чего работал на пароходах компании «Блю Энкор Лайн» (Blue Anchor Line), курсировавших до Австралии. Пятый офицер, 28-летний Гарольд Лоу, занимался мореплаванием половину своей жизни, в возрасте 14 лет убежав от своего учителя, у которого получал образование. Он прослужил на семи шхунах и нескольких суднах с прямым парусным вооружением перед тем, как начал работать на западноафриканских пароходах. Уильям Мэрдок, первый офицер «Титаника», закончил школу в возрасте 15 лет и стал младшим матросом на барке, курсирующем между Ливерпулем и тихоокеанским побережьем Америки. Ни гордость, ни сантименты не позволили офицерам компании «Уайт Стар» забыть то, что они обучались искусству мореплавания в дни, когда суда ходили под парусами. В эпоху «Титаника» такие компоненты оснастки, как бык-гордень, вертлюжный штырь, фал, ракс-клоты, леер для паруса и различные виды парусов, включая лавировочный парус, мунсель, бизань, брам-стеньгу, казались очень колоритными. Опасности и тяготы парусных судов были чрезмерными: люди, служившие на них, не были склонны к идеализации или приукрашиванию событий прошлого; больше всего они сожалели, что паруса устарели, и тосковали по добрым старым временам. Стоило их только попросить, и они начинали рассказывать леденящие кровь истории о тайфунах, катастрофах и лишениях, демонстрирующие неустрашимую отвагу, проявленную ими в молодые годы.

Артур Рострон родился в 1869 году, в 1887 году он начал свое обучение на судне с полным парусным вооружением «Седрик Саконский» (Cedric the Saxon), провел 8 лет в Южной Атлантике и 10 лет ходил под парусом. Он с гордостью, а не с отвращением вспоминает о том, как «в течение долгого времени поднимался на мачты, часто во время бушующего ночью шторма, проводил по шесть-восемь часов на фок-рее, пытаясь свернуть парус, парусная ткань была абсолютно мокрой от дождя и морской воды и тяжелой как лист железа, он обдирал все ногти, на ладонях оставались свежие кровоточащие раны; он промокал до нитки, одетая на нем штормовка рвалась в клочья, а резиновые сапоги наполнялись водой». Эти воспоминания навсегда остались в его памяти, — «не прекращающаяся качка и постоянные ураганы… где-то за мысом Горн». Чарльз Герберт Лайтоллер, второй помощник капитана на «Титанике», вспоминает свой первый рейс на пароходе, следовавшем из Нью-Йорка в 1890 году: «Честно говоря, мне не понравилось. Вы хорошо проводите время, наслаждаетесь хорошей едой. Всегда знаете, что будете делать в свободное от вахты время. Да, я терпеть не мог дым и запах, мне не хватало неистовых наполняющихся ветром парусов, звука воды за штормовым портиком вместо монотонного лязга и ударов, доносящихся из машинного отделения. Очень не хватало ощущения чего-то живого под ногами». Однако утешением стал тот факт, что пароходу потребовалось всего две недели, чтобы добраться до Глазго.

Джеймс Биссет, будущий капитан компании «Кунард», вспоминает, как сдавал экзамен на должность первого помощника капитана в 1905 году в возрасте 21 года. До этого он служил учеником-матросом, а впоследствии вторым помощником капитана во время четырех кругосветных путешествий (на барке водоизмещением 1098 тонн и судне с полным парусным вооружением, водоизмещением 1323 тонны, которые перевозили уголь и гуано), но ни разу не отправлялся в плавание на пароходе. «Здравый смысл подсказывал мне, что парусные суда были обречены на вымирание, они не выдерживали конкуренции с пароходами, однако в 1905 году все еще существовали сотни парусных судов, бороздящих морские просторы под британским флагом и еще сотни под американскими, французскими, немецкими, скандинавскими флагами и флагами других государств. Они принадлежали зубрам, старому поколению, и продолжали использоваться, несмотря на увеличивающиеся финансовые трудности, в силу привычки, обретенной вследствие вековых традиций». Офицеры поколения Биссета — он родился в 1883 году — понимали, что служба на пароходах оплачивается выше и условия плавания намного лучше, рейс занимает меньше времени и можно быстрее получить повышение. Однако Биссет чувствовал, что многое потерял, когда в 1905 году перешел на службу с парусного судна на пароход: «Больше не приходится карабкаться наверх с риском сорваться и погибнуть или повредить руки и ноги, когда во время бушующего урагана вы убираете или ставите паруса; больше нет утомительного такелажного дела; вы больше не изнемогаете от жары и зноя во время штиля и не голодаете, потому что из провизии в наличии есть только испорченная свинина и засохшие бисквиты!

Но… нет большего умиротворения и спокойствия, чем те ощущения на борту парусного судна, когда вы дремлете, а корабль движется вперед на всех парусах; нет большей радости, чем наслаждаться восходом солнца в море; ничто не возбуждает больше трепета, чем тот момент, когда вы поднимаете глаза и перед вами предстают грациозные изогнутые паруса. А в оставшуюся часть своей морской карьеры я буду выходить в море в продолговатых стальных коробках с трубами, из которых идет дым, у которых стучат двигатели, вибрируют винты, дребезжат деррик-краны и грохочут лебедки. Я буду разодет в форменный мундир подобно любящему наряжаться щеголю, чтобы пассажиры восторгались мной, и возможно мне посчастливится хоть немного попрактиковаться в морском деле».

Презрение, испытываемое этими суровыми людьми к новым легким условиям морской службы, передано в поэме Киплинга, написанной на рубеже 90-х годов XIX века:

Но для пассажиров путешествия на пароходах стали более благоприятными и комфортными, чем путешествия на парусных судах. В 1872 году переход из Ливерпуля в Нью-Йорк на парусном судне занимал 44 дня; а на пароходе — менее двух недель. Во время перехода Атлантики на парусных судах умирал один из 184 пассажиров, а на пароходах один из 2195 пассажиров. Особенно уязвимыми были маленькие дети. Тела умерших заворачивали в парусину, к которой прикрепляли мешок с песком, и опускали за борт, а капитан читал отрывок из поминальной молитвы. «Умбрия» (1884; 7718 тонн) стало последним судном компании «Кунард», пересекающим Атлантику, которое в дополнении к двум дымовым трубам было также оснащено парусами. Лайтоллер, важный свидетель истории «Титаника», родился в фабричном городке Чорли в Ланкашире. Его мать умерла через месяц после рождения мальчика. Отец уехал в Новую Зеландию, после того как разорился его бизнес, и оставил Чарльза Герберта него сестер на попечении дяди и тети. Они отправили мальчика учиться в среднюю школу города Чорли, где он не отличался примерной успеваемостью. В школе ему вбивали основы религии, пороли ремнем и лишали карманных денег. Когда он решил, что хочет прекратить эти издевательства и уйти на корабле в море, дядя очень обрадовался, это означало, что с его плеч спадет груз заботы о юноше. В 1888 году, когда Чарльзу не было еще полных 14 лет, он поступил матросом-учеником на стальную четырехмачтовую барку «Примроуз Хилл» (Primrose Hill) водоизмещением 2500 тонн. Он заплатил 40 фунтов стерлингов в качестве залога, подписал договор, в котором обещал держаться подальше от таверн и не разглашать секреты своего хозяина. Таким образом, он оказался привязан к своим работодателям на четыре года, по истечении которых без какого-либо выходного пособия он должен был в совершенстве овладеть морской наукой. Ему выдали бушлат, теплые брюки, два комбинезона, теплое нижнее белье, резиновые сапоги и специальные носки, штормовку с капюшоном, два комплекта формы, в которой можно сходить на берег, нож и соломенный матрас — все это было упаковано в матросский сундучок. Юношу разместили на полупалубе в тесном дурно-пахнущем помещении, где спали матросы, и куда можно было попасть по крутой лестнице с верхней палубы.