Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Знакомясь с досадно скудными отрывками из трудов современных португальских историков, доказывающих, что «историческая вина Лиссабона перед африканцами чрезмерно преувеличена», нельзя не обратить внимания на некую особенность. О том, что «работорговля не наше изобретение, мы только включились в процесс», пишут и англичане, и французы, и голландцы, но у португальцев есть еще один аргумент, сводящийся к тому, что в Восточной Африке, если уж начистоту, вор у вора дубинку украл.

В сущности, это так: арабы тоже были пришельцами, тоже подчинили туземцев и рабов начали вывозить гораздо раньше. Но и не совсем так: за много столетий, прошедших с их прихода, они стали на побережье своими, а формирование суахилийского народа (иные именуют его «ширази») и вовсе завершило процесс. Так что, элита торгового султаната, правившего в Малинди и Момбасе и ставшего вассалом Португалии, считалась «туземцами» своей, - а вот португальцы рассматривались, как пришельцы. Да еще и нахальные, поскольку пытались не лаской, так таской обращать в христианство мусульман.

Тем не менее, долго сосуществовали относительно мирно, а главные претензии султанов были, в основном, к желанию португальцев, - вернее, как мы уже знаем, Мадрида, - вопреки первоначальным договоренностям полностью переключить на себя сбор всех 73 сборов от экспорта-импорта. Все прочее, - торговые привилегии в «чисто португальских» портах, право на хадж в Мекку и аренда вкусного острова Пемба, - могло бы решиться в рабочем порядке, но отдать пошлины для местной аристократии означало отдать всё, а стало быть, категорически исключалось.

Деньги есть деньги. За них дерутся всерьез. В борьбе за это ни своих, ни чужих жизней не щадили. В 1614-м погиб даже Хассан бин Ахмед, султан Малинди, отказавшийся плыть к вице-королю «всех Индий» в Гоа (и правильно, кстати, отказавшийся, поскольку там уже был выписан ордер на арест), бежавший на материк, но там все равно убитый. Формально выразив сожаление (султана якобы зарезали разбойники), на престол «временно» посадили покорную марионетку, а затем, в 1623-м, из Гоа вернулся законный наследник покойного, Жерониму Чингулия (в девичестве Юсуф бин Хассан). Выросший среди белых, воспитанный «за счет королевской казны» монахами-августинцами, имеющий чин лейтенанта в португальском флоте и женатый на португалк, он считался абсолютно надежным, к тому же, народ его открыто презирал,- и батюшкино достояние передали ему.

Однако достаточно скоро португальцы получили информацию, что новый султан часто плачет на могиле отца, поддерживает «странные связи с дервишами» и втайне совершает намаз, после чего было решено произвести кадровую рокировку. Но Дом Жерониму, тоже что-то зная, успел сыграть на опережение. «Король, - пишет современник событий в письме, известном, как «Рассказ о восстании Жерониму Чингулия, короля Момбасы, воспитанного отцами св. Августина, и вассала Его католического Величества, которое случилось 15 августа 1631 г.», - послал слугу сказать коменданту крепости Педру Лейтану де Гамбоа, что желает нанести ему визит. Он пришел, и комендант в соответствии с приказом Его Величества вручил ему ключи от крепости… Тогда король выхватил нож и напал на старого и невинного капитана… Сторонники короля ворвались в ворота крепости и убили всех находившихся в ней португальцев».

Сразу вслед за убийством капитана Дом Жерониму, вернее, уже султан Юсуф бин Хассан, выйдя на площадь, торжественно объявил джихад «неверным», призвав убивать их до последнего, «кроме тех, кто примет ислам и подчинится старым законам». И призыв был услышан.Позже, уже в 1639-м, португальский генерал Сейшас Кабрера, став комендантом усмиренной Момбасы, установил на воротах форта Жесус памятную доску. Дабы потомству было в курсе, что он не просто «покарал мятежников с помощью наказаний, каких никто и никогда еще не видел в Индии», но и «наказал Пембу, убив мятежных правителей и всех знатных лиц или заставив их платить налог Его Величеству, который они прежде отказывались платить», а также «привел к повиновению Его Величеству берег Малинди, найденный им в состоянии мятежа, поднятого королем-тираном».

Из всего этого можно сделать вывод, что мятеж Юсуфа бин Хассана поднял волну от Малинди до Дар-эс-Салама. Причем, под знаменем джихада, объединились и вожди-язычники, и вожди-христиане. В обычных условиях они с мусульманами враждовали до крови, но тут, коль скоро речь шла о таможенных сборах, консенсус сложился: «Чингулия очень уважали туземцы и он подбил кафров на измену и они приняли участие в мятеже против португальцев», а что султану охотно подкидывали оружие англичане и голландцы, так это само собой, и нужды разъяснять, почему, надеюсь, нет.

Первым же внешнеполитическим шагом вернувшего уважение подданных и обретшего полную независимость султана стала отправка посольств в арабский Маскат, Стамбул и государство Великих Моголов с предложением срочно принять Момбасу в подданство, - неважно, кто, лишь бы помогли. Но и в Мадриде сознавали, что потеря Момбасы будет, по факту, потерей побережья, а следовательно, смертельным ударом по испанскому бюджету, и потому уже в январе 1632 к крепости подошла срочно посланная из Гоа эскадра – 18 больших судов с тяжелой артиллерией на борту, - во главе с опытным генералом Фелипе де Мора.

Угроза была серьезнее некуда, но гарнизон крепости сумел опередить противника, в первую же ночь атаковав бивак высадившегося на берег десанта. 42 португальца, более сотни индийцев и очень много африканских наемников погибло, сам де Мора, раненный семью стрелами, на несколько недель выбыл из строя, а когда вновь принял командование, стало ясно, что султан успел подготовить крепость к обороне: после шести неудачных штурмов, экспедиционный корпус, истощив боеприпасы и не имея продуктов, вынужден был снять осаду.

Однако дальновидный Юсуф бин Хассан не спешил торжествовать. Понимая, что португальцы обязательно вернутся и видя, что отвечать потенциальные суверены не спешат, он решил не испытывать судьбу, а погрузив своих воинов, артиллерию и провизию на суда, передал командование доверенным людям и 16 мая покинул крепость, надеясь лично найти понимание в Мекке или в Турции.

С этого момента главной задачей властей Гоа стало найти и обезвредить отступника, без предъявления головы которого гарнизон Момбасы не желал и слышать о сдаче. Искали долго. Подкупали, интриговали, - и лишь в конце 1638 вице-король Индии смог с облегчением (из текста письма удовольствие аж сияет) доложить королю: Юсуф бин Хассан мертв, а бюджету Испании это ровно ничего не стоило, поскольку султан стал жертвой пиратов, и убийцы, не узнав, кого убили, выбросили тело с головой, стоившей 1000 дукатов, в море.