Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Но еще важнее, чем растущая зависимость от СССР, оказались также растущие разногласия в партийном руководстве. Хотя эти разногласия были по существу борьбой за власть Между соперничающими группами, в них играли определенную роль и политические моменты. Например, в первой половине 1959 года — первого года болгарского «большого скачка вперед» — Борис Тасков, член Политбюро и министр внешней торговли, был снят с поста, по-видимому, из-за его несогласия с новой экономической политикой. Вскоре после этого Партии пришлось обнародовать строгие предупреждения против недисциплинированности и создания оппозиционных центров. По мере того как новая политика увязала во все больших трудностях, разочарование обострялось и неудовлетворенность в партии росла. Во многих случаях фракции выдвигали те или иные аргументы совершенно без разбора, руководствуясь чисто полемическими соображениями.

Существовали три главные партийные группы. Во-первых, «официальная» группа Тодора Живкова. Будучи первым секретарем партии, Живков пользовался правом назначения на должности. К 1960 году, после шести лет пребывания на посту Партийного лидера, он накопил немалый опыт и пользовался значительной поддержкой со стороны людей, обязанных ему своим положением. Его группа была прохрущевекой — больше из эгоистических соображений, чем по убеждению, — и Поэтому пользовалась поддержкой Кремля. Во-вторых, была группа Червенкова, пожалуй, самая многочисленная. Несмотря на свое смещение в 1956 году, Червенков остался сильной фигурой, поддерживаемой множеством рядовых членов партии. Его группа была и антихрущевской и антититовской. Быть может, она не питала искренних симпатий и к Китаю, но Пекин был тем центром, к которому она могла тяготеть уже хотя бы потому, что не любила Хрущева. Наконец, имелась группа премьера Антона Югова, честолюбивого человека, готового извлечь выгоду из чего угодно. Стремясь расширить свое влияние, Югов был не прочь поиграть с идеей «национального коммунизма» или по крайней мере более независимого «болгарского пути к социализму». Подобная политика, умело проводимая «подходящим человеком», пользовалась бы большой поддержкой. Однако Югов, несмотря на свое прошлое «домашнего» коммуниста, несмотря на «некоторое сходство» с Трайчо Костовым и известное личное обаяние, не внушал к себе того уважения и не имел того веса, которые необходимы личности, чтобы стать точкой сплочения националистических чаяний.

Естественно, что битву за превосходство выиграл человек, занимавший высший пост и пользовавшийся поддержкой Кремля. В своей борьбе против Червенкова Живков использовал XXII съезд КПСС. В октябре 1961 года он вернулся из Москвы ярым сторонником «десталинизации», зная, что в этом вопросе его противник особенно уязвим. Червенков был выведен из состава Политбюро, освобожден от правительственных постов и лишь номинально остался членом Центрального Комитета. Однако за год, прошедший между XXII съездом КПСС и VIII съездом болгарской партии в ноябре 1962 года, стало ясно, что вопреки всем заявлениям о единстве разногласия в партии скорее увеличились, а не уменьшились. Конфликт Советов с Китаем и внутренняя десталинизация вызвали большое замешательство и множество сомнений. Старые «сталинисты», несмотря на то что их лидер впал в немилость, были все еще сильны. Прохрущевская группа Живкова пыталась использовать обстановку, созданную XXII съездом КПСС, чтобы укрепить свои позиции в Болгарии. Небольшая группа правых «ревизионистов» побуждала Живкова пойти гораздо дальше, чем он хотел. Другим источником замешательства и сомнений была новая хрущевская политика сближения с Югославией. В Болгарии это воспринималось особенно остро в связи с македонской проблемой и было одной из главных причин, по которым советский лидер посетил Болгарию в мае 1962 года. До него туда поехал Ильичев, а вслед за ним — Кириленко. Все трое побывали там, чтобы поддержать преданного Живкова в его борьбе за власть. В результате Живков почувствовал себя достаточна уверенным, чтобы не только окончательно разделаться с Червенковым и исключить его из партии, но также и сместить Югова со всех его правительственных и партийных постов. Он сделал это на VIII съезде партии, на котором Югов фигурировал вначале как премьер-министр, а в конце как пяоия-против которого были выдвинуты почти все обвинения, какзе существуют в коммунистическом лексиконе. Возможно. что судьба Югова была решена окончательно лишь в самый к3 нун съезда, но и раньше наблюдались признаки непрочности его положения [126] Например, во время визита Хрущева в Болгарию в мае 19R3 г. советский лидер говорил о Югове куда менее сердечно, чем о Живкове. Кроме того, после опубликования повестки дня VIII съезда было объявлено, что доклад об экономическом плане будет сделан на съезде Живковым, а не Юговым, как это было на VII съезде. . Он был угрозой Живкову и, быть может, стал бы добиваться более независимого пути для Болгарии, используя это требование как средство борьбы против своего партийного лидера.

VIII съезд коммунистической партии в ноябре 1962 года выглядел как начало новой эры для Болгарии. Процессы Червинкова, Югова и Цанкова [127] Георгии Цапков, подобно Югову, впал в опалу на самом съезде: его исключили из состава Политбюро и сняли с поста заместителя премьера. Верный сторонник Червенкова и бывший министр внутренних дел, он был удобной мишенью для «десталинизаторов». , бывшего министра внутренних дел, были использованы для того, чтобы показать всем беззакония и злоупотребления в прошлом и подчеркнуть, что это никогда больше не повторится. Казалось, съезд гарантирует сохранение благоприятных условий, существовавших в течение года после XXII съезда КПСС, и намечает еще лучшее на будущее. Но радостным ожиданиям было суждено смениться разочарованием: через шесть месяцев стало очевидно, что процесс десталинизации в Болгарии застопорился. Режим вызвал у людей надежды лишь для того, чтобы не осуществить их.

Здесь возможны три причины. Во-первых, Живков не был никогда по-настоящему заинтересован в десталинизации и пользовался ею только как оружием для сокрушения своих противников в борьбе за власть. Выиграв эту борьбу, он охотно отложил это обоюдоострое оружие в сторону. Во-вторых, хотя Живков и выиграл борьбу за власть, ему еще предстояло выиграть борьбу за успешное проведение в жизнь его политики. В лице рядовых членов его партии ему противостоит могучая стена оппозиции, особенно в провинции, и у него нет ни сил, ни решимости сломить эту стену. (В Венгрии против новой политики Кадара тоже боролась сильная оппозиция, состоявшая из «аппаратчиков», но, следуя своим путем, Кадар проявил твердость и решимость и добился значительной поддержки со стороны народа. Живков, хотя он и заручился поддержкой Москвы, не обладал такой же твердостью характера и такой силой.) Третья из возможных причин заключайся в тем, что все более углубляющийся экономический кризис в Болгарии приостановил процесс разрядки и послаблений. Симптомом этого кризиса явилась нехватка продовольствия и потребительских товаров. Как коммунистическая партия, так и общественность воспользовались новой атмосферой и начали критиковать ошибки режима, и Живков понял, что допустил ошибку, позволив народу жаловаться в тот самый момент, когда у него было на это больше всего оснований. Тогда он продемонстрировал свою неуверенность, приняв ряд репрессивных мер. Так, в 1963 году он приложил немало стараний, чтобы ликвидировать духовнее брожение, возобновившееся в стране после XXII съезда КПСС, и (постоянный признак слабости диктатуры) в том же году начал сурово наказать тех, кто критиковал режим посредством анекдотов или «антисоциалистической клеветы». Все эти три объяснения сложившейся ситуации правдоподобны, но, пожалуй, наилучшим ключом к пониманию поведения Живкова является сочетание второй и третьей причин [128] Процесс против «шпиона ЦРУ» Ассена Георгиева в декабре 1963 г. является другим примером этой политики репрессий, вызванной чувством неуверенности. И если Живков, бесспорно, несет ответственность за судебный процесс Георгиева, то он, возможно, не знал об организации демонстрации перед зданием американской миссии. Она могла быть инспирирована нижестоящими «стлинистами», стремившимися осложнить его отношения с Соединенными Штатами. .