Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Разлад между Китаем и Советским Союзом, ставший явным в начале 1960-х годов, называют по-разному: «полицентризм», «коммунистическая ортодоксальность против коммунистического ревизионизма», «новая холодная война», «Мао против Хрущева» и т. д. Но как бы его ни называли, Запад реагировал на китайско-советское столкновение главным образом с удивлением и неким чувством удовлетворения. Для мифического «среднего человека» это событие явилось полнейшей неожиданностью. Привыкнув видеть холодную войну двухсторонней, он считал коммунистический мир крепким и монолитным политическим блоком. Мнение это было внезапно поколеблено. Даже сейчас многие так удивлены и потрясены этим фактом, что не могут приспособить свое мышление к реалиям китайско-советских отношений. Поэтому они склонны рассматривать этот спор в лучшем случае как семейную неурядицу, а в худшем — как дьявольский заговор, рассчитанный на усыпление бдительности Запада, на внушение ему ложного чувства безопасности и доверия.

Спор явился сюрпризом и для специалистов по советским и китайским делам. Их удивило не то, что между русскими и китайцами существуют разногласия, но что эти разногласия могли развиться так быстро и достигнуть такой остроты. Удивительными показались выбор времени для этого конфликта и та уродливая ожесточенность, с которой обе стороны обнародовали его. Даже в конце 50-х годов лишь немногие специалисты могли бы предсказать, что экономически отсталые китайцы, осаждаемые внутренними проблемами и зависящие от помощи и доброй воли Советского Союза, решатся в 60-х годах пойти на разрыв со своими русскими товарищами и бросить Москве вызов в вопросе о руководстве мировым коммунистическим движением. Предсказание, которое можно было тогда сделать, сводилось к тому, что в силу исторически сложившихся отношений между обеими странами китайско-советский спор со временем должен развиться.

Цель данной главы — исследовать основания для подобного предсказания и показать, почему оно представляло бы собой разумное предположение. Мы сделаем это, рассматривая советско-китайский конфликт в исторической перспективе отношений между Коммунистической партией Советского Союза и Коммунистической партией Китая. Главное внимание мы обратим на политические отношения и на соотношение сил между этими партиями до 1956 года. Что же касается более поздних идеологических факторов, то их анализ мы предоставляем другим авторам этой книги.

На первый взгляд логической отправной точкой истории китайско-советских отношений следует считать большевистскую революцию 1917 года. Однако сразу же возникают сомнения, действительно ли эта дата годится для построения ясной перспективы спора. Найти истинное начало любого исторического события — мучительная проблема, которую разные люди решают по-разному. Между Китайской Народной Республикой и Советским Союзом существует множество серьезных разногласий, более давних, чем их государственное существование, и даже предшествующих существованию коммунизма как экономической и политической теории.

Выйдя за рамки прерогатив историка, можно утверждать, что корни китайско-советского разлада тянутся к 1237 — 1240 годам, когда монгольские армии хана Батыя вторглись На землю Киевской Руси и затем в течение 200 лет варварски Угнетали русский народ. Для России это были мрачные времена, отмеченные застоем и отсталостью, тогда как остальная Европа шла вперед через средние века к эпохе Возрождения. Двухвековой гнет азиатских орд оставил глубокий след в сознании русского народа —болезненный рубец, который, конечно, никак не мог способствовать усилению доверия или Дружбы русских с народами Дальнего Востока. Говорилось Даже, что жесткий контроль Советского Союза над Внешней Монголией — это месть России за империю Чингисхана, а также гарантия того, что России больше никогда не будет вновь навязано «татарское иго».

Но будет ближе к действительности, если сказать, что фактически китайско-советские проблемы появились в 1689 году, и царствование Петра Великого, когда Россия подписала свое Первое соглашение с Китайской империей. Нерчинский договор был дипломатической победой Китая в том смысле, что он официально ограничивал русскую экспансию в районах Долины Амура и приморских провинций Сибири, где еще тогда сталкивались интересы обоих государств. Уже в те времена русским и китайцам было трудно договориться. Ни одна из Делегаций в Нерчинске не умела говорить или читать на языке другой стороны. Поэтому первый договор между Китаем и одной из европейских стран составлен и истолкован группой монахов-иезуитов, живших при дворе пекинского императора Канси. Документ был написан на латинском языке [1] «Русско-китайские отношения, 1689— 1916 гг.. Официальные документы», Москва, 1958, стр. 9—11. .

К XIX веку отношения между Россией и Китаем коренным образом изменились. Если в прошлом речь шла о сильном Китае и относительно слабой России, то теперь последняя стала могучей евразийской империей, имевшей дело с отсталым Китаем — Китаем, раздираемым на части сложными внутренними проблемами, иноземной эксплуатацией и подорванным престижем. Династия Цин постепенно утрачивала свой «данный небесами» мандат на правление. Политика, проводимая русским правительством по отношению к этому явно ослабленному Китаю, в свою очередь тоже оставила глубокий шрам в сознании китайского народа. Тот факт, что в 1949 коду Китай стал коммунистической страной, не означает, что китайцы автоматически забыли, как Российская империя примкнула к западным державам и вместе с ними начала эксплуатировать оскудевающие богатства маньчжурского правительства. Россия всегда стремилась заполучить хороший кусок китайской территории, которую делили другие империалистические государства.

В 1860 году, после того как английские и французские войска захватили Пекин, сожгли великолепный Летний дворец и вынудили императорский двор бежать в Джехол, Николай Игнатьев, искушенный русский дипломат, специалист по делам Дальнего Востока, предложил «добрые услуги» России, взявшейся уладить разногласия между Китаем и европейскими державами. Пекинская конвенция явилась второй серией важных уступок Китая Западу [2] Неlmut G. Callis , China, Confucian and Communist, New York 1959, p. 189, . Игнатьев в качестве «честного маклера» сделал немало хорошего для Англии и Франции, но у китайцев не было особых оснований благодарить его. Затем за «оказанные услуги» русское правительство предъявило Китаю счет — договор, по условиям которого Китай должен был передать России приморские земли за рекой Уссури и признать право России на владение долиной Амура. Нерчинский договор, действовавший около 170 лет, был аннулирован. Русские обеспечили свои позиции в Восточной Сибири, а о гордости России по поводу этого успеха можно судить хотя бы по названию, которое было дано городу, основанному близ маньчжурско-корейской границы, — Владивосток, то есть «власть на Востоке».