Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Стремительное перерастание китайско-советского спора из того, что первоначально казалось незначительными теоретическими разногласиями между коммунистическими партиями, в открытый конфликт между великими нациями отнюдь не увеличивает шансы на его прекращение. Напротив, в перспективе, по-видимому, предстоит длительная и суровая борьба. Это создает беспрецедентную ситуацию на Дальнем Востоке. Впервые с тех пор, как Россия в конце XIX века активно включилась в политическую деятельность в этом районе, она оказалась лицом к лицу с враждебным и единым, хотя внутренне еще слабым Китаем. Такая коренная политическая перемена в самом сердце Азии должна вызнать далеко идущие последствия в остальных частях этого континента и, в сущности, во всем мире.

До сих пор китайско-советский конфликт проявлялся в форме идеологического и дипломатического соперничества. Каждая из сторон, укрепляя свои внутренние позиции, старалась в то же время занять более выгодные по отношению к противнику международные позиции, прибегая для этого к заключению союзов. Союзников выбирали главным образом в международном коммунистическом движении — среди других коммунистических государств, равно как и среди партий, находящихся за пределами коммунистической орбиты. Соперничество между Москвой и Пекином за завоевание поддержки зарубежных коммунистов фактически началось уже и на самых первых этапах идеологического спора, в конце 50-х годов. Русские, с одной стороны, пытались любой ценой не допустить распространения марксизма-ленинизма китайского образца, поставив себе задачу изолировать Пекин от международного коммунистического движения. Китайцы, с другой стороны, прилагали максимум усилий к тому, чтобы распространить свою разновидность коммунистической идеологии, стремясь завоевать себе в рядах коммунистов как можно больше сторонников. Соперничество между двумя коммунистическими центрами, каждый из которых провозглашал себя единственным поборником истинной веры, поколебало коммунистическое движение во всем мире.

Под влиянием китайско-советского конфликта коммунистический блок раскололся на две группировки, концентрировавшиеся соответственно вокруг Москвы и Пекина. Русским удалось обеспечить себе приверженность семи коммунистических государств: Польши, Венгрии, Чехословакии, Болгарии, Восточной Германии, Внешней Монголии и Кубы, — в то время как китайцы добились поддержки Албании, Северной Кореи и Северного Вьетнама. Отношения между этими группировками быстро ухудшались. Советский Союз и его союзники приняли суровые меры против раскольников. Они были не только обвинены в отступничестве от марксизма-ленинизма, но к ним применили также экономические и политические санкции. Все три коммунистических государства, вставших на сторону Китая, оказались вне СЭВа. Северная Корея и Северный Вьетнам в отличие от Внешней Монголии в 1962 году не вступили в СЭВ, а Албания, один из членов-учредителей, вышла из состава этой организации. Одновременно Албания была подвергнута сильному политическому давлению. Она была изгнана из Организации Варшавского договора, Советский Союз и большинство его сторонников порвали с ней дипломатические отношения, и, судя по всему, Москвой был инспирирован заговор с целью свержения правительства в Тиране. Китай и его союзники ответили тем же. Они обвинили Россию в стремлении навязать свою волю другим коммунистическим государствам и тем самым в нарушении принципов марксистского пролетарского интернационализма. Вскоре китайская сторона также вышла за рамки идеологического спора. Пекин и Тирана сделали все возможное для усугубления трудностей, возникших в отношениях между СССР и Кубой после карибского кризиса 1962 года, и использовали в своих интересах разногласия между Советским Союзом и Румынией по вопросам политики СЭВа в 1963 году. Одновременно они всячески старались способствовать деятельности оппозиционных групп в рядах тех восточноевропейских коммунистических партий, чьи руководители сохранили верность Москве.

По аналогии с расколом внутри коммунистического блока все коммунистическое движение вне его точно так же разделилось на просоветские и прокитайские группировки. Несмотря на все усилия Москвы изолировать Пекин, китайцам к концу 1963 года удалось приобрести господствующее влияние примерно в пятнадцати из приблизительно девяноста коммунистических партий. Особенно успешно китайцы действовали в Азии, где они обеспечили себе поддержку большинства коммунистических партий (среди них особенно следует отметить мощную индонезийскую компартию). Они также взяли верх и в компартии Новой Зеландии. В тех коммунистических партиях, где им не удалось расположить в свою пользу руководителей, они подстрекали оппозиционные элементы к выходу из рядов партии и к созданию самостоятельных групп. Эта тактика применялась в отношении ориентировавшихся на Москву коммунистических партий всех пяти континентов. В результате ее применения но существу во всех азиатских компартиях (включая влиятельную индийскую компартию), в австралийской компартии, в большом числе латиноамериканских компартий (в том числе бразильской), в нескольких европейских компартиях и даже в американской возник раскол. Во многих странах, где прокитайские фракции составляли всего лишь незначительную часть от общего числа коммунистов, они развернули шумные политические кампании. Вдохновляемые убеждением, что отстаивают истинный марксизм-ленинизм, они с готовностью выступали как поборники единственного подлинного коммунистического движения. Не ограничиваясь деятельностью, осуществляемой внутри собственно коммунистического движения, китайцы и их сторонники перенесли борьбу в различные «организации фронта» (международного фронта демократических сил. — Ред. ). Сессии Всемирного Совета Мира, конгрессы и конференции Международной демократической федерации женщин, Международной ассоциации юристов-демократов и других организаций были использованы китайцами в качестве форумов для обличения Советского Союза. Особенно ожесточенная перепалка возникала на конференциях афро-азиатской солидарности, где китайцы, ссылаясь на расовую общность и обвиняя русских в том, что они «белые», отрицали их право на участие в этом движении.

Однако раскол международного коммунистического движения на два враждебных лагеря отнюдь не явился единственным следствием столкновения между Советским Союзом и Китаем. Оно повело также к все большей независимости многих коммунистических партий как от Москвы, так и от Пекина, и тем самым к росту полицентризма. Китайско-советское соперничество способствовало возрастанию роли малых коммунистических государств и, по крайней мере в некоторых случаях, породило в них стремление высвободиться из-под влияния обоих гигантов. Три коммунистических государства — Куба, Северный Вьетнам и Румыния — попытались сохранять нейтральную позицию в китайско-советском споре. Когда они в дальнейшем присоединялись к той или другой стороне, в качестве вознаграждения за это им делались уступки, отвечавшие их конкретным нуждам. Кубинцы получили от русских обещание увеличить экономическую помощь. Вьетнамцы, вероятно, заручились гарантией со стороны Китая об оказании им поддержки в ведении гражданской войны на территории Южного Вьетнама и Лаоса. Румыны действовали еще успешнее. Они добились от русских одобрения своих планов независимой от СЭВа индустриализации, но тем не менее не отошли от своей нейтральной позиции в китайско-советском споре. В апреле 1964 года они опубликовали заявление, в котором решительно подчеркивали свою независимость и от Советского Союза и от Китая, а в августе 1964 года, когда в Бухаресте состоялось празднование двадцатой годовщины коммунистического правления в Румынии, наряду с русскими присутствовали и китайские делегаты. Коммунистические государства, которые с самого начала конфликта присоединились либо к Москве, либо к Пекину, также, по-видимому, извлекли для себя выгоду из сложившейся ситуации. В обмен на свою поддержку они получили большую свободу действий в вопросах внутренней политики. Упорное уклонение Польши от проведения коллективизации сельского хозяйства, нежелание Венгрии ограничить свободу в сфере культуры в 1963 году, ослабление в Чехословакии правительственного контроля над экономикой в 1964 году — все это свидетельствует об увеличении самостоятельности различных восточноевропейских коммунистических режимов. Подобным же образом возникновение «кимизма» (культ Ким Ир Сена. — Ред. ) в Северной Корее, а также по существу полная свобода действий албанских коммунистов указывают на готовность Пекина предоставить своим союзникам довольно большую независимость во внутренних делах.