Николай Троицкий - 1812. Великий год России [Новый взгляд на Отечественную войну 1812 года]

Уже 24 августа Барклай вместе с Багратионом обследовал позицию у Дорогобужа, рекомендованную К.Ф. Толем, но счел ее невыгодной и к 29 августа отвел войска на другую позицию — у с. Царево-Займище, где и решил дать сражение, тем более что 30-го прибыл Милорадович во главе 15,5 тыс. бойцов (20. Ч. 1. С. 94). Позднее Барклай напишет об этом Царю: «Когда я почти довел до конца… свой план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией» (36. 1904. № 1. С. 238).

так писал о Барклае А.С. Пушкин (28. Т. 2. С. 272).

Более того, еще до прибытия в Царево-Займище Барклай успел разбить оппозицию вельмож Главной квартиры. Он выпроводил из армии нескольких царских флигель-адъютантов и принца Августа Ольденбургского, затем Л.Л. Беннигсена, а «по зрелом размышлении решил одним ударом отрубить голову гидре и удалить великого князя Константина» [527] Левенштерн В.И. Указ. соч. С. 555. . Через два-три часа после скандальной сцены, которую великий князь устроил ему в Дорогобуже, Барклай приказал вручить брату Царя конверт с предписанием «немедленно отправиться в С.-Петербург, о чем он имел счастье донести Государю Императору» [528] Фонвизин М.А. Сочинения и письма. Т. 2. С. 68; см. также: Муравьев А.И. Указ. соч. С. 187; Граббе П.Х. Указ. соч. Ч. 2. С. 68; Де Санглен Я.И. Записки. С. 551. . Командовать 5-м корпусом Барклай назначил генерал-лейтенанта Н.И. Лаврова. После этого военно-придворная оппозиция притихла.

Однако боевые генералы и офицеры, потерявшие всякое доверие к Барклаю, не хотели мириться с ним. Еще более непримиримо была настроена солдатская масса, которая отнюдь не утешалась тем, что по приказу Барклая перед ней «были заранее свозимы с дороги» верстовые столбы — указатели числа верст до Москвы [529] Норов А. С. Воспоминания // Русский архив. 1881. № 3. С. 187. . Всеобщее раздражение против Барклая поддерживал своим авторитетом Багратион. В таких условиях, когда армия фактически стала единой, а командующих оставалось двое, распря между Багратионом и Барклаем как нельзя лучше иллюстрировала парадокс Наполеона: «Один плохой главнокомандующий лучше, чем два хороших» (43. T. 1. С. 279). Перед армией и страной остро встал вопрос о едином главнокомандующем.

Дело не в том, что Барклаю де Толли, как полагает часть историков, «дальнейшее стратегическое руководство войной было не под силу» (34. С. 6). Мы видели, что под силу. Дело вообще было не в самом Барклае, а в отношении к нему, в отсутствии доверия к его личности и к «чуждому звуку» его имени. Нужен был главнокомандующий, облеченный доверием нации, и притом с русским именем, ибо, как заявил Царю управляющий военным министерством кн. Ал. И. Горчаков, «в отечественную войну приличнее быть настоящему русскому главнокомандующим» [530] Записки графа Е.Ф. Комаровского. М., 1990. С. 121. .

Дворянские круги обеих столиц в один голос называли Михаила Илларионовича Кутузова. Еще 28 июля «московское благородное дворянство» избрало его начальником Московского ополчения, но не успел Кутузов узнать об этом, как его избрало (29 июля) начальником своего ополчения «петербургское благородное дворянство». Царь, по его признанию, сам видел, что в Петербурге «решительно все» за назначение Кутузова главнокомандующим, а Ф.В. Ростопчин 17 августа сообщил ему, что и «вся Москва желает, чтобы командовал Кутузов» [531] Переписка Императора Александра I с сестрой вел. кн. Екатериной Павловной. СПб., 1910. С. 87. . Разумеется, под всеми и Ростопчин и Царь понимали «благородных дворян», а не крепостной люд, не народ, хотя иные историки и утверждают, будто Кутузов был назначен главнокомандующим «по требованию народа» (16. С. 137) [532] Полководец Кутузов: Сб. статей. М., 1955. С. 260; Жилин П.А. М.И. Кутузов. М., 1983. С. 5; Мелентьев В.Д. Кутузов в Петербурге. Л., 1986. С. 143; Орлик О.В. Указ. соч. С. 43; Рязанов Н.И. М.И. Кутузов и его письма // М.И. Кутузов. Письма. Записки. М. 1989. С. 530. . Сам Александр I после Аустерлица питал неприязнь к Кутузову за то, что тот не уберег тогда своего Государя от конфуза перед отечеством и Европой. Однако мнение господствующего класса Царь должен был учитывать. Поэтому он доверил выбор кандидата на пост главнокомандующего чрезвычайному комитету «из важнейших сановников империи» (20, Ч. 1. С. 475).

В комитет вошли председатель Государственного совета генерал-фельдмаршал гр. Н.И. Салтыков, члены Государственного совета кн. П.В. Лопухин и гр. В.П. Кочубей, петербургский генерал-губернатор С.К. Вязмитинов и министр полиции А.Д. Балашов. Председателем комитета был назначен Салтыков. В его доме 17 августа с 19 до 22 с половиной часов (как раз в те часы, когда Барклай де Толли принимал решение оставить Смоленск) комитет провел свое первое и последнее историческое заседание. Как alter ego Царя в заседании принял участие А.А. Аракчеев. Именно по его докладу было вынесено решение, которое Аракчеев и подписал вместе с членами комитета (Там же. С. 71–73) [533] Показательно, что П.А. Жилин и В.Г. Сироткин, перечисляя участников заседания 17 августа, не называют Аракчеева, чтобы даже таким образом не бросить «тень» на Кутузова. .

Перед Чрезвычайным комитетом, как и перед Царем, стоял трудный выбор. Все было бы проще, если бы не скоропостижная смерть в мае 1811 г. графа Н.М. Каменского, который, по мнению компетентных современников, «непременно был бы назначен» (будь он жив) главнокомандующим в 1812 г. [534] Греч Н.И. Записки о моей жизни. М., 1990. С. 207. Герой 1812 г., ближайший соратник Кутузова П.П. Коновницын считал, что если бы жив был и граф Ф.Ф. Буксгевден (умерший в августе 1811 г.), «то, вероятно, ему, а не Кутузову, поручено было бы предводительствовать армиями в Отечественную войну» [535] 1812 год. Военные дневники. М., 1990. С. 313. . Теперь же в дворянских кругах Петербурга и Москвы говорили о Кутузове как о возможном «избавителе» [536] «К чести России». Из частной переписки 1812 г. М., 1988. С. 44, 54. . Вельможи Чрезвычайного комитета и сам Царь оказывались в затруднении. Они видели, что повторяется ситуация 1806 г. с назначением на пост главнокомандующего фельдмаршала М.Ф. Каменского. Современники свидетельствовали, что «в 1806 г. общий голос в пользу графа Каменского, тогда 69-летнего (правильно: 68-летнего. — Н. Т.) старца, был почти столь же единодушен, как в двенадцатом году в пользу Кутузова» [537] Михайловский-Данилевский А.И. Описание второй войны Императора Александра с Наполеоном в 1806 и 1807 гг. СПб., 1846. С. 74. О том же: Давыдов Д.В. Соч. М., 1962. С. 185; Жихарев С.П. Записки современника. Л., 1989. Т. 1. С. 242. . Александр I Каменского не любил и не ценил, но, уступив общественному мнению, назначил его главнокомандующим, что обернулось конфузом для фельдмаршала, Царя и России. Теперь та же «публика» требовала назначить Кутузова, 67-летнего старца (как и Каменский, «екатерининского орла»), не любимого и должным образом не ценимого Императором.