Федор Кони - История Фридриха Великого

Но при состоянии тогдашней Польши и при влиянии на нее посторонних держав Станислав-Август не мог воспользоваться мудрыми советами Фридриха. Если вопрос о праве на верховную власть был решен Екатериной почти таким же средством, каким Александр Македонский развязал гордиев узел, то другой вопрос, о правах религии, волновал еще умы и разжигал страсти. В коренных постановлениях Речи Посполитой было определено, чтобы все граждане, несмотря на различие вероисповедания, пользовались одинаковыми правами в государстве. В 1569 году постановление это было снова утверждено на Люблинском сейме, и с тех пор каждый из королей польских, при вступлении на престол, приносил клятву сохранять права диссидентов, т. е. граждан не римско-католического исповедания. Но дела веры имели влияние и на дела политические. Большая часть польских подданных держались православного закона и, стало быть, невольно находились под влиянием единоверной им России. Желая уничтожить эту последнюю связь между двумя народами, родственными по происхождению, польские короли, начиная с XVII века, стали притеснять диссидентов. Началось с введения Унии, т. е. смешения обрядов восточной церкви с обрядами западной. В начале XVII столетия иноверцам было запрещено строить новые церкви и возобновлять старые, участвовать в провинциальных сеймах и, наконец, даже поступать на государственную службу. Такие притеснительные меры не раз зажигали пламя бунта и заставляли подданных греко-российского исповедания прибегать к защите русских царей, как представителей и блюстителей православия. Следствием были войны с Польшей Иоанна III, Василия III, Годунова, Алексея Михайловича. Софья укротила на время гонения против диссидентов московским договором 1686 года. Но при Петре Великом договор был нарушен, гонения начались снова и еще с большим фанатизмом. Иезуиты, найдя в Польше надежное пристанище, возбуждали в католиках непримиримую ненависть к иноверцам. Начиная с Петра Великого, Россия стала деятельно наблюдать за действиями польского правительства в отношении к диссидентам. Но при слабых королях из саксонского дома трудно было укрощать страсти народа. Политика России была обращена на другие предметы, и участь диссидентов нисколько не облегчалась. Пылкий, великодушный Петр III вознамерился принять более решительное участие в судьбе притесненных единоверцев и силой оружия восстановить их права и свободу. {437} Но Провидению угодно было предоставить исполнение этого замысла его супруге, великой Екатерине. Тотчас по возведении Станислава-Августа на престол императрица, через князя Репнина, потребовала от короля утверждения законных привилегий диссидентов. Дворы прусский, английский, шведский и датский поддерживали это требование через своих министров. Станислав вынужден был, наконец, созвать чрезвычайный сейм. В октябре 1767 года сейм собрался. Краковский епископ Салтык и магнат Залуцкий восстали против предложений Репнина и увлекли за собой большинство голосов. Сопротивление их возбудило умы в Польше. В Торне, в Слуцке, в Радоме составлялись конфедерации под начальством маршала Гольца, Яна Грабовского и князя Радзивилла, личного врага Станислава Понятовского. Русские войска, под предводительством Салтыкова, двинулись к ним на помощь. Страшное междоусобие угрожало государству. Устрашенный Станислав увидел необходимость прибегнуть к силе власти, чтобы остановить бурю в самом ее начале. Он составил новый сейм из семидесяти депутатов. Начальники противной партии начали опять сеять раздор, Репнин приказал их арестовать и отправил в Россию. Таким образом, дело диссидентов было кончено; сейм утвердил все их прежние права и обещал полную веротерпимость в государстве. Польша на время успокоилась. В Россию было отправлено почетное посольство, составленное из графов Виельгорского, Потоцкого, Поцея и Осалинского, для принесения Екатерине благодарности от имени Польши и княжества Литовского за оказанное ею покровительство диссидентам. Такое решительное влияние России на дела Польши стало тревожить другие государства и, в особенности, Австрию и Францию. Союз Фридриха с Екатериной мешал Австрии ясно высказать свое неудовольствие, и она до времени оставалась спокойной зрительницей событий. Франция, напротив, прибегла к обыкновенному своему орудию -- дипломатическим проискам. Герцог Шуазель, управлявший министерством, не мог равнодушно видеть возрастающую силу России, которая распорядилась престолом Польши, не испросив даже согласия французского короля. Не имея средств противиться намерениям петербургского кабинета силой оружия, Шуазель пустил в ход интригу.

"Французские агенты, -- пишет Фридрих Великий, -- появились повсюду. Одни возбуждали поляков к восстанию за свою свободу; другие уверяли диван, что могущество России угрожает Оттоман-{438}ской Порте; третьи, наконец, поддерживали на стокгольмских сеймах партию Гилленборгов, чтобы через то склонить Швецию к разрыву с Россией. Сам же герцог Шуазель принял на себя труд более важный: он старался отклонить прусского короля от союза с Россией. Но все его старания и все происки его агентов в Швеции были безуспешны".

Зато в Польше и в Турции Шуазель имел полный успех. В марте 1768 года образовалась в Баре (в Подолии) новая конфедерация недовольных заключениями сейма. Главами ее были воевода Потоцкий, Осип Пулавский и два брата Красинские. Они распространили слух в народе, что король, по настоянию русской императрицы, намерен совершенно истребить католицизм в Польше и обратить всех поляков в православие. С быстротой ракеты пронеслась эта весть по всему королевству и воспламенила католиков -- бунт вспыхнул. В Галиче и Закромиче составились еще два союза, и все три конфедерации соединились, наконец, в Кракове, объявляя решение сейма уничтоженным, а короля лишенным престола. Король и сенат вынуждены были снова обратиться к русской государыне. Войска наши немедленно вступили в Польшу, везде истребляли толпы мятежников и неутомимо преследовали их из одного города в другой, до самых берегов Кодымы. Здесь лежало селение Балта, в котором конфедераты укрепились и хотели защищаться. Русские прогнали их за реку, овладели переправой и, перейдя на левый берег Кодымы, сожгли селение. Этот ничтожный случай послужил к разрыву Турции с Россией. Правый берег реки принадлежал кн. Любомирским, на левом начинались уже владения султана. Несмотря на извинения и дружественные предложения нашего кабинета, диван, подстрекаемый агентом Шуазеля, Верженем, счел разрушение Балты неприязненным действием против Порты, объявил России войну (4 октября 1768 года) и заключил русского посла Обрезкова в семибашенный замок, близ города Адрианополя.