Федор Кони - История Фридриха Великого

В первые годы юности сына его Фридриха, который был уже объявлен наследным принцем, невозможно было в точности определить, в какой степени направление ума молодого человека будет согласовываться с мнением и направлением его отца.

Первое о нем попечение было поручено женщинам. Мать его, королева София-Доротея, дочь курфюрста ганноверского, впоследствии короля английского Георга I, отличалась природной добротой души и необыкновенной склонностью к благотворительности; к тому же она не чувствовала такой антипатии к наукам, как ее супруг. К несчастью, здоровье ее не позволяло ей с полной любовью и всем материнским усердием заняться малюткой Фридрихом. {15}

Воспитание наследника престола было поручено надзору статс-дамы королевы, г-же Камеке. В помощницы ей дана была г-жа Рокуль, старушка, которая ходила за самим королем в его малолетстве. Ее прямой и благородный характер, ее любовь и привязанность к царствующему дому прусскому, налагали на короля обязанность почтить ее снова таким лестным поручением. Она была родом парижанка и принадлежала к числу реформатов, которые, из ревности к новому исповеданию, добровольно отлучали себя от отчизны, лишая тем окровавленную Францию лучших сил ее. В бранденбургских владениях их принимали радушно: новое государство нуждалось в полезных и просвещенных людях, приносивших с собой образованность и искусства Франции, которой тогда вся Европа подражала. Французский язык сделался тогда общим при дворе и заменил латинский в дипломатических отношениях. От дворов распространился он и в образованных классах народа. Мудрено ли, после этого, что воспитание двух будущих государей Пруссии было поручено француженкам.

Итак, Фридрих с раннего возраста был упражняем преимущественно во французском языке, что осталось не без влияния на позднейшие эпохи его жизни.

Когда Фридриху минуло четыре года, о нем сказано было замечательное пророчество. В то время находилось в Берлине много шведских офицеров, взятых в плен при занятии Стральзунда прусскими войсками, в день рождества Христова, 1715 года. Один из этих офицеров, по имени Кром, славился своим знанием астрологии и тем, что по руке мог читать будущую судьбу человека. Весь город сходил с ума от его прорицаний. Молва о нем дошла и до двора. Королева и придворные дамы полюбопытствовали узнать от него некоторые тайны из грядущей своей участи. Он был призван на половину королевы. Множество нежных ручек с трепетом отверзались перед его испытующим, пронзительным взглядом, и, к удивлению, многие из его предсказаний сбылись впоследствии самым поразительным образом. Но все эти пророчества были более или менее верными соображениями ума быстрого и зоркого. Так, например, он предсказал королеве, которая тогда была в благословенном положении, что она через два месяца подарит Пруссии новую принцессу; многим дамам, подходившим к нему с легкомысленным сарказмом, он пророчил скорое удаление от двора и тому подобное. Когда к нему подвели наследного принца, и тот наивно {16} развернул перед ним свою детскую ручонку, Кром с каким-то вдохновенным жаром объявил, что он будет благословен Богом, в юности перенесет много испытаний, а в зрелом возрасте займет одно из первых мест между европейскими государями и будет сильнейшим властителем. Предсказание вполне оправдалось.

В первые годы жизни, до тех пор, пока воинские упражнения не закалили тела Фридриха, здоровье его было слабо и мало подавало надежд на долголетие. Это болезненное состояние имело следствием какую-то печальную задумчивость, которая увеличивала опасения его окружавших. Тем более обращали внимание на телесное развитие молодого принца. Он с особенной любовью обращался к старшей сестре своей, посвящавшей ему весь свой детский досуг. Взаимная привязанность сохранилась между ними до самой смерти принцессы. Одна сцена этой детской любви прекрасно передана потомству в картине знаменитого тогда художника Пена.

Принцу подарили маленький барабан, и придворные с удовольствием замечали, что, вопреки всегдашней его молчаливости и {17} мирному расположению духа, маленький Фридрих находил особенное удовольствие выбивать на своем барабанчике дроби и марши. Однажды королева дозволила ему это упражнение в своих покоях. Сестра его была тут же со своими игрушками. Ей, наконец, надоел барабанный бой и она попросила брата покатать ее кукол в колясочке или поиграть с ней цветами. Но принц, который обыкновенно уступал просьбам сестры, на этот раз принял важный вид и пресерьезно ответил ей: "Выбивать дроби мне нужнее, чем катать тряпки и забавляться цветами". Это замечание малютки показалось королеве столь забавным, что она тотчас же позвала короля, и он был весьма обрадован воинственными наклонностями, которые открывались в его сыне.

Король любил проводить время в кругу своего семейства. Любовь его к детям обнаруживалась в том, что он часто сам принимал участие в их играх. Однажды старый генерал Форсад вошел в покой короля без доклада, в то самое время, когда он играл с принцем в мячик. "Форсад, -- сказал король, -- ты сам отец и знаешь, что и королю надо иногда быть ребенком, чтобы забавлять королевских детей".

Выше уже было замечено, что королева имела особенную наклонность к благотворительности. Это свойство души своей она старалась передать и своим детям. Принца она рано посвятила в прекрасную должность раздатчика своей милостыни. Бедные, которые с упованием на ее милосердие обращались к ней, были ею всегда отсылаемы к наследнику, который раздавал им щедро деньги и подарки. Может быть, это было следствием дальновидной политики королевы, которая заранее желала приковать сердца народа любовью к будущему монарху. Во всяком случае, прекрасный этот обычай делает честь ее сердцу. Он имел благодетельные последствия на нрав молодого принца: сызмала показал он уже, как живо к душе его привилось чувство сострадания и милосердия.

В первые годы своего супружества король и королева имели обыкновение каждое лето ездить в Ганновер, навещать отца королевы. С третьего своего года наследник сделался участником этих путешествий. В Тангермюнде король всегда останавливался на несколько часов для совещаний с чиновниками, которым было поручено управление этой провинцией. При этом собиралась большая часть жителей города, чтобы видеть наследного принца, которому королева дозволяла выходить к народу. {18}