Федор Кони - История Фридриха Великого

Зато рано и деятельно старались ознакомить наследника престола с обязанностями службы и военным искусством. При первой возможности с него сняли детское платье, нарядили его в мундир и приноровили прическу к принятой тогда в прусской армии. Прекрасные, белокурые локоны вились до самых плеч принца, и он радовался свободе своей прически среди двора, потеющего под тяжкими париками, и войска с насаленными косами. Расставание с кудрями стоило ребенку слез, которые робко проглядывали из-под ресниц, в присутствии строгого отца, ожидавшего исполнения своей воли. Придворный парикмахер был тронут горестью принца; он медлил, делая разные высокоторжественные приготовления к стрижке будущего владыки Пруссии, стараясь через то выиграть время. Король между тем отворил окно и вскоре развлекся разводом, который происходил на дворцовой площади. Тогда парикмахер искусно зачесал кудри принца назад и сплел их проворно в косу, подстригая только излишки волос на висках. Хитрый ци-{25}рюльник не ошибся в своем расчете; Фридрих впоследствии вспомнил его заслугу и наградил его пенсионом.

Для упражнения принца во фронтовых приемах и военных эволюциях с 1717 года была учреждена кадетская рота, которая впоследствии увеличились до батальона. Семнадцатилетний кадет, унтер-офицер Ренцель, обучал принца ружью. Добродушие Ренцеля и любовь его к музыке вскоре связали его с принцем тесной дружбой. Двенадцати лет Фридрих уже мастерски знал службу и отлично командовал. Дед его по матери, король английский, посетив Берлин и, по болезни, не покидая комнаты, из окна любовался на военные эволюции, которыми хотел его порадовать внук. Король велел устроить в одном из залов дворца небольшой арсенал, наполнил его пушками, ружьями, тесаками и другим оружием, и принц, шутя, учился их употреблению и легчайшему приложению в военное время. В четырнадцать лет Фридрих был пожалован в капитаны; в пятнадцать -- в майоры, в семнадцать -- в полковники. Наравне с другими нес он службу, исполняя все обязанности по фронту.

На больших парадах и смотрах, как в Берлине, так и в окрестностях его, обыкновенно присутствовала вся королевская фамилия. Таким образом, наследный принц, еще прежде личного своего участия в службе, был уже приучен к военному делу и глазами отца своего смотрел на важность назначения прусского войска. Позднее король начал брать его с собой на смотры и маневры в провинциях и знакомил с отдельными отрядами войск, занимающих {26} границы или отдаленные гарнизоны. Во время этих путешествий рассматривались и проверялись все дела и по другим отраслям государственного управления, и принц, незаметно исполняя тайные цели своего отца, узнавал весь ход дел в государстве, управление которого должно было перейти в его руки.

Вообще королю хотелось, чтобы принц совершенно походил на него в образе мыслей и действий. Он старался даже пристрастить его к тем удовольствиям, которые ему самому нравились. Так, например, король был страстный любитель охоты и посвящал ей почти весь свой досуг: принц всегда сопровождал его на охоте. По вечерам король обыкновенно собирал около себя кружок из тех людей, которых удостаивал особенной своей доверенностью. В этом обществе, известном под именем "табачной коллегии", по голландскому обычаю курили табак и пили пиво. С совершенной свободой, чуждой всякого придворного принуждения, речь шла о всевозможных предметах.

В общество это приглашались известнейшие ученые, для пояснения газетных статей, а более для того, чтобы они из себя представляли нечто вроде придворных шутов или служили мишенью для тяжеловесного остроумия господ генералов. Сюда обыкновенно приходили принцы по вечерам, прощаться с королем. Иногда король заставлял их тут же упражняться в разных ружейных приемах, под команду кого-нибудь из присутствующих офицеров. Впоследствии кронпринц был принят в действительные члены этого общества.

{27}

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Семейные несогласия

Из предыдущего видно, под влиянием каких людей и при каких обстоятельствах Фридрих достиг юношеского возраста. Он сформировался: наружность его приняла самое приятное выражение. Он был довольно высок и строен; черты лица отличались римской правильностью. В глазах просвечивалась душа пылкая и предприимчивая. Разговор его кипел остроумием и ясно изобличал пламенное воображение. Но это воображение увлекало его со стези, начертанной строгим отцом: дух его требовал деятельности и хотел сам проложить себе новую дорогу. Следствием того был разрыв тесных уз доверия между юношей и старцем, отцом и сыном, королем и подданным.

Во множестве важных и мелочных обстоятельств скоро обнаружилось совершенное различие в характерах отца и сына. Принцу прискучили беспрерывные воинские упражнения, ежедневные смотры и разводы, выправка солдат и бесконечное пехотное учение. Он не постигал пользы от всех этих упражнений. Жестокое обхождение с солдатами приводило его в негодование. Грубая забава охотой была ему противна, а уединение королевского охотничь-{28}его замка Вустергаузена, где они проводили большую часть времени, нагоняло на него тоску на душу. Он ненавидел табачный дым, и грубые остроты "табачной коллегии" выводили его из себя. Он не терпел также плясунов на канате и фигляров, которых иногда призывали ко двору для развлечения королевской фамилии и придворных дам. Он неохотно сближался с людьми, которые окружали короля: их суровый нрав и одностороннее образование, зачерствелое в коре старых предрассудков, не постигали и не могли простить его юношеских увлечений. Он отыскивал себе сверстников, одинакового с ним возраста и образа мыслей. Когда король смеялся, принц был мрачен, и нередко с языка его срывались язвительные выражения насчет предметов, которые от времени и привычки к ним обратились в потребность тогдашнего общества.

Королю это не нравилось: он делал сыну частые и строгие выговоры, не разбирая ни места, ни времени.

Для развлечения Фридрих любил играть в шахматы, а король ненавидел эту игру: любимым инструментом Фридриха сделалась флейта, король не мог равнодушно слышать флейты, находя звуки ее чересчур нежными и сладенькими. Кроме того, Фридрих страстно любил французскую литературу, в которой тогда возникли молодые гении и силой своей мысли и таланта попирали все старые предрассудки общества. Он занимался их творениями со всем пламенем юношеского энтузиазма, а такого рода занятия, как мы уже прежде видели, совершенно противоречили образу мыслей короля. Притом, узы мундира слишком стесняли Фридриха: для сердца его не только грудь, но и целый мир в то время казались {29} узкими. Он любил сбросить форму, нарядиться в спокойный французский кафтан, расплести свою косу и завить ее в кудри. Когда король узнавал об этом детском своеволии, то приходил в негодование. "Нет! -- говорил он. -- Фриц -- повеса и поэт: в нем проку не будет! Он не любит солдатской жизни; он испортит все дело, над которым я так долго трудился".