Федор Кони - История Фридриха Великого

Вот еще случай в том же роде.

В апреле месяце 1729 года, в одиннадцать часов вечера, дон Луи де Касагранде, посланник его католического величества и кавалер Калатравы, вышел из кабинета короля Фридриха-Вильгельма. Он присел на одно из кресел аванзалы, чтобы отдохнуть после продолжительной аудиенции. Более пяти часов сряду был он принужден оставаться в кабинете короля, и во все это время предметом их разговора был только испанский военный устав.

Криадо его превосходительства приготовлялся уже накинуть на плечи своего сеньора богатую шубу, как дверь кабинета вдруг отворилась, и сам король явился на пороге.

-- Господин кавалер! -- сказал его величество. -- Если король испанский может располагать некоторым числом рослых и статных молодцов, то попросите его, чтобы он прислал их ко мне. Я разумею уроженцев Галисии, потому что в этой стране добываете вы лучших своих солдат. Мне будет нужно для третьей роты несколько человек в семь футов; я решительно не хочу, чтобы в ней был хоть один солдат ниже шести футов с половиной. Итак, господин кавалер, не забудьте моего поручения. Желаю вам доброй ночи.

И прежде, чем посланник успел выпутаться из комплимента, которым хотел прикрасить ответ свой, дверь кабинета затворилась.

Вдруг огромный гайдук, запыхавшись, вбежал в зал, и с какой-то особенной таинственностью, пошептавшись с дежурным камергером, тихо отворил дверь кабинета. "Что тебе надо так поздно?" -- спросил король гайдука, который остановился почтительно в дверях, видя, что его величество снял свой старый шлафрок и готовится уже лечь в постель.

-- Ваше величество, честь имею доложить, что его королевское высочество, молодой принц, вышел из дворца по крыльцу No 4.

-- Куда же пошел этот повеса?

-- Его высочество изволил перебежать через площадь и вошел в дом под No 9, на Шлосфрейгейт.

-- А! А! Так мне придется самому поймать его на деле. Прикажи позвать ко мне графа Финкенштейна. Был ли кто с принцем?

-- Поручик фон-Катте, ваше величество. {43}

-- Надобно добраться и до этого молодца!

Гайдук повернулся налево кругом и вышел из кабинета. Не дав графу Финкенштейну времени узнать от камергера, зачем его потребовали так поздно, гайдук ввел его к королю.

-- Славный вы гувернер! -- закричал король. -- Где принц, где мой наследник?

Гувернер остолбенел и вытаращил глаза.

-- Мне донесли, -- продолжал король, -- что нынче ночью он вышел из дворца и отправился в какой-то дом на Шлосфрейгейте. Следуйте за мной и поучитесь у меня, как надо управляться с молодыми людьми.

Граф Финкенштейн был так смущен, что поклонился, не сказав ни слова, и пошел за королем, который, прицепив шпагу, надел шляпу, обвернул около руки шнурок своей толстой трости и поспешно перешел оба дворцовые двора. Когда его величество явился на первом дворе, часовой закричал "смирно!" и солдаты, выбежав из караульни, с необыкновенной быстротой построились во фронт. Все это было сделано с удивительной точностью и без малейшей суматохи. Король с видимым удовольствием глядел на воинственный вид своих Вустергаузеров: это название он дал первой роте Бракемостского мушкетерского полка.

-- Я бы очень желал, -- сказал он, обратясь к графу Финкенштейну, -- чтобы английский генерал Сеймур увидел, как мои Вустергаузеры мечут артикул.

Обрадованный случаем заставить короля забыть досаду, граф спросил его, почему желал он, чтобы именно генерал Сеймур насладился этой прекрасной картиной.

-- Потому, что этот эскадронный командир сказал однажды моим при Мальплакете: Пруссия никогда не будет в состоянии выставить хорошо образованную армию. Но, кажется, я доказал англичанину противное.

-- Но как осмелился он сказать эти обидные слова в присутствии вашего величества!

-- О! Как бы желал я дать этому негру такой ответ, которым бы он подавился! Но я тогда был еще кронпринцем, мы были в палатке главнокомандующего, и только одна холстинная занавеска отделяла нас от военного совета. Этому уже 19 лет, кровь закипела у меня тогда в сердце, я дал себе честное слово изобличить когда-нибудь во лжи надутого англичанина. Видишь, я умею держать королевское слово. {44}

-- Ваше величество делаете чудеса, которым вся Европа постоянно удивляется!

-- О! -- отвечал король, приняв эту лесть за чистую монету. -- Желал бы, чтобы негодяй сын мой имел в сердце половину тех чувств, которыми кипела душа моя, когда я был еще наследником. Но он играет на флейте и болтает по-французски, а это самый бедный и самый безбожный язык... Капитан Шепен, скомандуйте караулу "вольно!" а не то у бедняков опухнут руки от тяжелых мушкетов.

Король приложил руку к шляпе, проходя мимо караула, и по крыльцу No 4 прошел на площадь Шлосфрейгейт, где гайдук уже ожидал его у дверей дома под No 9. Видя какого-то прохожего, остановившегося посмотреть на гайдука и мундир его, обшитый позументом, король спросил сурово:

-- Ты что здесь делаешь? Где ты живешь? Зачем бродишь по улице? Кто ты такой?

Незнакомец, испуганный этим тоном, сняв шляпу, отвечал:

-- Я стекольщик Леонард, с Братской улицы.

-- Ты ленивец, бродяга, негодяй! Зачем не сидишь ты дома за работой?

-- Ваше величество, у меня нет работы; проведя целый день в лишениях и заботах, я вышел подышать воздухом, потому что днем мне нельзя показаться на улицу -- у меня нет другого платья, кроме этого плаща.

-- Славное оправдание! Так ты бы искал работы, а не сидел, сложа руки... Я терпеть не могу праздности.

И, сказав это, король начал тростью своей бить стекла в рамах первого этажа того дома, в который, по доносу гайдука, вошел наследный принц. Перебив все, что только можно было разбить, король показал стекольщику на обломки стекол.

-- Вот тебе работа, -- сказал он с язвительным смехом, -- трудись теперь и смотри, чтобы я не встретил тебя опять на улице без дела, не то будет худо!

По знаку короля гайдук позвонил и отошел в сторону, чтобы пропустить его величество. Слуга отворил дверь, и. видя шляпы, обшитые галуном, застыл от страха.

-- Кто живет в этом доме?

-- Книгопродавец Шпенер, господин генерал, -- ответил перепуганный слуга. {45}

-- Здесь нет генерала. Я -- король прусский, маркграф бранденбургский, курфюрст священной империи и обер-камергер его цесарского величества. Куда надо идти, чтобы найти наследного принца? Я знаю, что он здесь, и потому прошу не лгать...

Трепещущий слуга повел посетителей по лестнице к комнате, в которой был слышан очень жаркий разговор.

-- Право, Mercure de France прекрасный журнал! Какие убедительные истины! Какое остроумие! Какая верность и благородство в суждениях!

-- Да, ваше высочество, только надо заметить, что и средства этого журнала велики -- у него множество сотрудников во всех странах Европы.