Соломон Волков - Большой театр. Культура и политика. Новая история

Это удивительно, учитывая, что перед правителем стояли реальные проблемы: реконструкция лежавшей в руинах страны; катастрофическое положение с сельским хозяйством и, соответственно, с продовольственным снабжением; балансировавшая на грани войны конфронтация с Западом и вызванная ею, требовавшая огромных усилий гонка ядерного оружия.

И еще более удивительно, что Сталин продолжал концентрироваться на владевшей им задаче создания советской оперы. Он продолжал заниматься этим предметом с маниакальной настойчивостью. Результаты этого постоянного сталинского вмешательства уже начали смахивать на театр абсурда.

“Мальчиком для битья” в подобных случаях вновь оказывался Большой театр – именно потому, что Сталин постоянно стремился превратить его в образцовую, в понимании вождя, оперную площадку.

Очередная катастрофа разразилась в связи с премьерой оперы украинского композитора Германа Жуковского “От всего сердца”, в основу которой был положен одобренный Сталиным одноименный роман Елизара Мальцева о колхозной жизни.

Большой театр в 1951 году готовился отпраздновать свой 175-летний юбилей. (Напомним, что в 1925 году театр отметил 125 лет своего существования, но Сталин одобрил идею отодвинуть дату рождения Большого театра на 24 года и таким образом подчеркнуть давность оперных традиций в России.)

Театру позарез нужна была новая опера, которая могла бы стать гвоздем юбилейного сезона. Опера Жуковского подходила по многим параметрам: она была мелодичной, на актуальную тему, а ее автор уже был удостоен Сталинской премии за свою вокально-симфоническую поэму “Славься, отчизна моя!”. Руководить постановкой поручили дирижеру Кондрашину и режиссеру Покровскому.

Работа закипела. Кондрашин писал в театральной многотиражке: “Ни одна постановка в нашем театре не сопровождалась таким энтузиазмом и творческим горением, как эта” [485].

Много лет спустя в разговорах со мной в Вашингтоне Кондрашин раскрыл, что́ именно эти слова на самом деле означали. Он подтвердил, что опера Жуковского была неплохой, но ее нужно было непрерывно переписывать, чтобы инкорпорировать самые последние сталинские решения в области сельского хозяйства.

“Творческая бригада” немедленно кидалась записывать новую сцену. Но когда она оказывалась наконец разученной, выяснялось, что появилась новая сельскохозяйственная инновация, которую тоже надо “озвучить”. Кондрашин и его команда просиживали над этой работой ночами, превращая, по его словам, “оперу в газету”.

После бесконечных просмотров и обсуждений высокое начальство решило, что спектакль можно показать Сталину. В письме к вождю тогдашний председатель Комитета по делам искусств Поликарп Лебедев сообщал: “Темой оперы является радостный колхозный труд, борьба передовых людей колхозного села с пережитками индивидуализма в сознании отдельных колхозников” [486].

Конфликт оперы заключался в столкновении супружеской пары молодых колхозников, Груни и Родиона Васильцовых. Для Груни труд в колхозе определяет весь смысл ее жизни, в то время как индивидуалист Родион стремится к личному преуспеванию. Их семейная жизнь оказывается под угрозой разрыва, но в итоге Родион под благотворным воздействием Груни и парторга осознаёт свои ошибки и помогает восстановить колхозную электростанцию. Завершалась опера торжественным открытием новой электростанции, на которой секретарь райкома с трибуны распевал арию о грядущих богатых урожаях.

В разговорах со мной Кондрашин позабыл – или не захотел упомянуть – об одной немаловажной детали: он вместе с режиссером и композитором тоже написал письмо Сталину, в котором обратился к вождю с просьбой “высказать свое мнение, на правильном ли пути стоит театр в поисках решения современной колхозной темы на оперной сцене. В этой работе перед нами стояло много трудностей, и мы не знаем, удалось ли нам их преодолеть. Мы очень просим Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, посетить один из спектаклей этой оперы в Большом театре” [487].

Сталин откликнулся на это неосторожное приглашение, пришел в Большой послушать произведение Жуковского. Постановка его разозлила. В результате в газете “Правда” от 21 апреля 1951 года появилась очередная обширнейшая редакционная статья (как мы знаем, излюбленный метод Сталина по донесению своих идей до широких масс) под названием “Неудачная опера. О постановке оперы «От всего сердца» в Большом театре”.

Эта редакционная статья была оформлена гораздо грамотней и аккуратней, чем “Сумбур вместо музыки”. В ней не было очевидных ляпов вроде пресловутых “симфонических звучаний”. (Можно предположить, что над статьей поработал Шепилов, неплохо разбиравшийся в музыке.)

Но и тут голос Сталина слышен явственно – и в общих указаниях, и в отдельных замечаниях: “Советский народ ждет оперы, которая заставила бы волноваться зрителя и по своим художественным качествам стояла бы на высоком уровне подлинного искусства… Но, взявшись за большую и важную тему, авторы оперы и ее постановщики не изучили глубоко жизнь современной колхозной деревни, не смогли правдиво показать ее в живых, художественных образах, в яркой реалистической музыке. Опера оказалась слабой, содержащей серьезные ошибки и недостатки… Герои оперы музыкально обезличены, и у слушателя создается впечатление, будто все они поют одну и ту же музыку… Можно только пожалеть талантливых певцов Большого театра, участвовавших в спектакле… Массовые сцены, которые должны играть важную роль в спектакле, неудачны – в них нет действия, но много бестолковой суеты и сутолоки… И когда восемь или десять хористов, одетых колхозниками, выходят на сцену и, неестественно размахивая дедовскими косами, изображают «трудовой процесс», то весь этот эпизод сильно отдает старыми оперными штампами” [488].

И Сталин заключал: “Все эти крупные недостатки постановки говорят о несерьезном, безответственном отношении руководства Большого театра, его директора т. А.Солодовникова к созданию нового советского оперного репертуара. А ведь именно Большой театр, лучший оперный театр нашей страны, показывающий высокое художественное мастерство в постановке классических опер, должен стать образцом для всех театров и в постановке советских опер” [489].

Но в итоге Сталин вновь пощадил любимый театр. Виноватым оказался лишь директор Солодовников. И его уволили. Кондрашин рассказывал, что в “штрафной список” предполагали включить и его фамилию, но Сталин ее собственноручно вычеркнул.

Обиднее всего диктатор обошелся с Жуковским. Казус был в том, что ему за оперу “От всего сердца” второпях успели присудить еще одну Сталинскую премию, и Сталин тогда не обратил на это особого внимания. Каково же было Жуковскому прочесть в “Правде” от 13 мая 1951 года краткое сообщение о том, что Совет министров СССР отменил решение Комитета по Сталинским премиям о присуждении таковой композитору Жуковскому.