Джон Эплби - Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

Однако против непреклонности Иоанна у папы было и более сильное оружие, чем интердикт, которое могло изолировать его от подданных и от всех христиан, лишить его поддержки баронов. Под интердиктом король и его подданные страдали одинаково, если, конечно, человек, так полно лишенный религиозных чувств, как Иоанн, мог страдать. Позор интердикта падал в первую очередь на короля, поскольку именно он был его причиной, но спокойное развитие событий в Англии после обнародования интердикта показало Иннокентию, что Иоанн легко справляется с этой ношей. Поэтому папа осенью 1209 года принял решение об отлучении от церкви Иоанна лично. Такое наказание изолирует его от церкви, сделает незаконным для любого христианина связываться с ним, давать ему еду, питье и убежище и навлечет проклятие в будущем мире.

Иннокентий приказал епископам Лондона, Или и Вустера обнародовать персональное отлучение каждое воскресенье и в праздники, во всех монастырских церквях Англии. Только в них могли служить мессу. Три епископа, однако, бежали на континент после обнародования интердикта и не имели никакого желания возвращаться в Англию с миссией, которая еще больше озлобит короля против них. Они получили разрешение папы делегировать право обнародования этой информации прелатам, оставшимся в Англии. Но только эти клирики «или опасаясь короля, или относясь к нему с почтением», утверждает Роджер Вендоверский, стали «подобны немым псам, которые не решались подать голос» и отказались обнародовать наказание. Тем самым они показали, что, по крайней мере, часть духовенства была на стороне Иоанна. Булла была обнародована во Франции, и новость очень скоро достигла Англии, где «даже в местах скопления народа это было темой для разговора шепотом».

Отлучение, или анафема, не настроило подданных Иоан на против него. Его рождественский двор в Виндзоре в 1209 году был особенно блестящим. Его посетили все английские аристократы. Некоторые — в этом нет сомнений — прибыли из страха, поскольку Иоанн сурово расправлялся с теми, кто выказывал малейшие признаки неприязни. Но другие искренне симпатизировали королю в его борьбе с Иннокентием и успокаивали свою совесть тем, что если булла об отлучении не была обнародована в Англии, значит, они не обязаны ее соблюдать. Была еще третья группа — близкие друзья короля, лишенные религиозных чувств, как и их хозяин, и не обратившие на отлучение никакого внимания.

Однако это наказание выявило некоторые худшие качества Иоанна. Он прожил большую часть жизни в атмосфере подозрительности, недоверия и предательства и, естественно, подозревал всех окружавших его людей в предательстве. Болезненно подозрительный, он считал, что все против него. Если, что представляется сомнительным, Иоанн надеялся на спасение своей души, при условии, что он верил в наличие у себя души, как и в то, что она может быть спасена, эта надежда была растоптана в прах, когда верховный понтифик проклял его во всех его деяниях в этом мире и в будущем. Ни один священнослужитель не мог дать ему хорошего совета, потому что представители верховного духовенства, оставшиеся в королевстве, были его креатурами, полностью послушными его воле, а голоса низшего духовенства до него не доходили. Публично изолированный от церкви Иоанн открыто пренебрегал нормами морали. Жестокость и корыстолюбие начали проявляться более открыто во всех его делах, но жестокость вселила страх перед ним в души знати и подавила любые побуждения, которые могли появляться у людей, к проявлению неверности и предательства. Ну а корыстолюбие вымогало у его жертв суммы, которые иначе были бы собраны путем налогообложения.

Роджер Вендоверский рассказывает две истории, которые иллюстрируют жестокость и жадность, характерные для Иоанна в то время. После того как новость об отлучении Иоанна достигла Англии, некто Джеффри, чиновник казначейства, заговорил с коллегами об этом наказании и высказал мнение, что никто, и меньше всего приходской клирик, не может безнаказанно оставаться на службе у отлученного от церкви человека. Из-за угрызений совести Джеффри покинул казначейство без разрешения и остался дома. Узнав об отсутствии Джеффри и его причинах, Иоанн послал одного из своих рыцарей, Уильяма Тальбота, с солдатами к дому Джеффри, чтобы арестовать его и бросить в тюрьму. После того как он провел там несколько дней, его облачили в тяжелую ризу — вероятно, из уважения к его сану — из свинца, и вскоре он умер. Это было жестоким наказанием, даже для чиновника казначейства.

Евреи пользовались особой защитой короля, что он старался доказать еще в 1203 году. Он писал:

«Король и пр. мэру и баронам Лондона и пр. Мы всегда очень любили вас и сделали так, чтобы ваши законы и свободы неуклонно соблюдались, по этой причине мы верим, что вы нас особенно любите и свободно желаете делать то, что волнует нас и воздействует на мир и покой в нашей земле. Тем не менее, поскольку вы знаете, что евреи находятся под нашей защитой, мы удивлены тем, что вы позволяете причинять зло евреям, живущим в городе Лондоне, так как это явно против мира в королевстве и спокойствия на нашей земле. Мы тем более удивлены и озабочены, потому что другие евреи по всей Англии, где бы они ни жили, кроме тех, что в вашем городе, наслаждаются миром. Мы беспокоимся не только из-за евреев, но и из-за мира, потому что даже если мы даруем мир и спокойствие псу, он должен строго соблюдаться. Отныне мы поручаем евреев, живущих в городе Лондоне, вашему попечению, так что если кто-то попытается повредить им, вы можете помочь им и защитить их. Если случайно им будет причинен вред, что запрещено Богом, вы будете виновны. Нам хорошо известно, что подобное случается из-за глупых людей, живущих в городе, а не из-за мудрецов. Но мудрецы должны сдерживать безрассудство глупцов. Засвидетельствовано мною лично в Монтфорде в двадцать девятый день июля».

В обмен на эту защиту финансовые дела евреев находились под прямым контролем казначейства. Хотя такой статус в некоторой степени защищал их от народных гонений, король знал обо всех их сделках и с легкостью мог вымогать у них деньги. Иоанн начал выколачивание денег зимой 1210 года, и Роджер Вендоверский утверждает, что по его приказу английских евреев обоего пола хватали, бросали в тюрьмы и жестоко пытали, чтобы выжать из них все возможные деньги. Глава еврейской общины в Бристоле даже после пыток отказался платить, после чего Иоанн приказал выбивать ему по одному зубу каждый день, пока он не выплатит десять тысяч марок. Лишившись семи зубов, еврей на восьмой день сдался и выплатил требуемую сумму.

В его оппозиции Иннокентию Иоанна укрепило влияние мастера Александра Масона. Роджер Вендоверский называет его псевдотеологом. Мастер Александр подсказал Иоанну утешительную доктрину, согласно которой великое бедствие интердикта было навлечено на Англию не по его вине, а из-за злодеяний людей, которых Господь пожелал наказать с помощью этого средства. Новый духовный советник заверил Иоанна, что он послан Богом, чтобы править своим народом железной рукой, разбить его на части, как горшок гончара, и заковать знатных и могущественных людей в железные кандалы.