Джон Эплби - Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

Могер, ссыльный епископ Вустера, умер в Понтиньи 1 июля.

Ночью 10 июля загорелась церковь Святой Девы в районе Саутворк, и пожар быстро распространился на южной стороне реки. Строительство нового каменного моста через Темзу, которое было начато в 1176 году (мост простоял больше шестисот лет), завершилось в 1209 году. На мосту были построены деревянные дома и часовня, посвященная святому Томасу Кентерберийскому. Огонь охватил эти строения и перебрался на северный берег реки. Дома в те времена строили почти исключительно из дерева, а немногочисленные каменные сооружения были покрыты соломой или тростником. Следовательно, ничто не могло остановить огонь, и выгорела большая часть Лондона. Множество людей погибли. По оценке Матвея Парижского, огонь унес жизни более тысячи человек.

Лондон к этому времени имел репутацию порочной столицы. Ричард из Девайзеса описывает его следующим образом:

«Всякие люди из каждой страны, существующей под небесами, собираются здесь; каждая раса приносит в город свои пороки и свои обычаи. Никто не живет здесь без преступлений; каждый квартал города изобилует серьезными скандальными происшествиями; великим считается тот человек, кто превзошел других в бесчестии… Все, что есть дурного или бесчестного в любой части света, найдется в этом городе. Не приближайтесь к сводникам; не смешивайтесь с толпами в столовых; избегайте костей и других азартных игр, театра и таверн. Здесь вы встретите больше бахвалов, чем во всей Франции; число тунеядцев бесконечно. Актеры, шуты, гладкокожие юнцы, мавры, льстецы, красивые мальчики, женоподобные мужчины, педерасты, певички, шарлатаны, исполнительницы танца живота, колдуны, вымогатели, бродяги, маги, мимы, нищие, фигляры: весь этот сброд наполняет все дома».

Хотя Лливелин ап Иорверт годом раньше обязался хранить мир, летом 1212 года он вырвался из своего прибежища в Северном Уэльсе. Валлиец захватил и уничтожил замки, которые Иоанн построил для охраны границы, убил гарнизоны и сжег несколько домов. Король поспешно собрал армию, чтобы подавить его. Почти не останавливаясь, он достиг Ноттингема и первым делом приказал повесить двадцать восемь заложников, которых взял годом раньше.

Только повесив их, он приступил к ужину. Когда он сидел за столом, прибыли два гонца: один от Вильгельма Льва, второй от Иоанны, супруги Лливелина. Содержание доставленных ими писем было одинаковым: оба предупреждали короля, что знать устроила заговор за его спиной, и, если он продолжит экспедицию в Уэльс, недовольные бароны могут или убить его, или передать валлийцам.

Иоанн настолько встревожился, что немедленно прекратил валлийскую кампанию и распустил армию, о чем говорится в следующем письме:

«Король всем графам и баронам, которые увидят это письмо, и пр. Мы благодарим за то, что вы прибыли в Честер, чтобы служить нам, но мы не можем сейчас туда отправиться, поскольку нас призывают обратно срочные дела. Поэтому мы приказываем вам вернуться на свои земли с рыцарями и людьми, которых вы привели с собой, за что мы вам безмерно благодарны. Засвидетельствовано мною лично в Ноттингеме в шестнадцатый день августа четырнадцатого года нашего правления».

Он снова послал гонцов ко всей знати, не пользовавшейся его доверием, с требованием заложников, не потрудившись скрыть свое недоверие, как, например, в письме графу Хантингдону:

«Король графу Дэвиду: со всеми причитающимися приветствиями. Ты отдал нам сына в качестве залога преданной службы. И теперь мы повелеваем тебе, как только ты увидишь это письмо, передать твой замок Фотерингей нашим преданным слугам Симону Патишоллу и Уолтеру Престону для нашего использования».

Хотя Иоанн только что наглядно продемонстрировал свое обращение с заложниками тех, кто ему неверен, никто из графов и баронов не посмел ему отказать. В качестве залога своей преданности ему отдавали сыновей, братьев, племянников или других родственников.

Только два человека бежали из королевства, тем самым молчаливо сознавшись в наличии изменнических планов: Эсташ де Весси, женатый на незаконнорожденной дочери Вильгельма Льва, нашел убежище в Шотландии, а Роберт Фицуолтер — во Франции.

Впервые после наложения интердикта мы слышим о широко распространившемся среди баронов недовольстве и нелояльности. Они в основном были на стороне Иоанна в его борьбе с папой, а конфискация церковных доходов сняла тяжесть налогового гнета. Щитовые деньги 1211 года, которые следовало выплатить за валлийскую кампанию, — это первый общий налог, установленный Иоанном после захвата церковных земель. При вынужденном отсутствии на королевских советах епископов и аббатов, которые, можно предположить, оказывали сдерживающее влияние, король становился все более суровым и деспотичным. Он не доверял никому, за исключением самых близких друзей, и заботился лишь о том, чтобы увеличить свою власть, чтобы иметь возможность сдерживать баронов в случае непредвиденных обстоятельств. Жестокие репрессии, захват заложников, наказание недовольных огромными штрафами или конфискацией собственности и другие репрессивные меры, призванные обеспечить вынужденную поддержку строптивого и недружелюбно настроенного баронства, были эффективны лишь до тех пор, пока бароны оставались раздробленными, не имеющими общего дела, которое их могло объединить. На то, что уже начались робкие попытки совместных действий, указывают события этого лета. Хотя Иоанн так и не нашел никаких признаков заговора против себя, о котором его предупредили, представляется возможным, что как минимум идея некой формы совместного выступления уже обсуждалась самыми недовольными баронами.

Роджер Вендоверский приводит три основные причины возрастания недовольства против Иоанна. Во-первых, он утверждает, что король совершал насилие над женами и дочерями многих знатных людей королевства. Матвей Парижский и другие авторы подтверждают это обвинение. Личная жизнь Иоанна, несомненно, была отнюдь не пуританской, и, судя по всему, его моральные принципы оставались более чем свободными.

Во-вторых, по утверждению Роджера Вендоверского, Иоанн довел многих богатых людей до бедности постоянным вымогательством. Король постоянно нуждался в деньгах. Стоимость нормального функционирования управленческого аппарата и издержки, связанные с церковными землями, постоянно возрастали. Более того, три года подряд Иоанн вел военные кампании. Также он посылал крупные суммы своему племяннику Оттону и другим союзникам на континенте. Таковы были огромные расходы. Для их покрытия Иоанн, помимо обычных доходов, получал доходы от собственности церкви, сборы с евреев и духовенства в 1210 году и конфискованных поместий тех, кто, как Вильгельм де Браоз, Эсташ де Весси и Роберт Фицуолтер, бежали из страны. Постоянно нуждаясь в деньгах, Иоанн, несомненно, налагал огромные штрафы, нарушал права опекунства и вымогал непропорционально большие отступные, когда наследники главных владельцев ленов вступали во владение наследством. В казначейском реестре этого периода много записей о крупных суммах денег, уплаченных за «благосклонность короля» разными людьми, тем или иным способом вызвавшими гнев Иоанна. Во многих случаях эти платежи, вероятно, являлись чисто произвольными суммами, истребованными королем. Роберт де Во, к примеру, вступил в связь с чужой женой, и король об этом узнал. Роберту пришлось отдать ему пять лучших иноходцев, чтобы король молчал относительно жены Генри Пайнела, и 750 марок — за благосклонность короля.