Джон Эплби - Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

Хьюберт Уолтер, как главный юстициарий, в «Статьях Эйр» (Articles of Eyre) 1194 года установил, что ни один шериф не может действовать как юстициарий в своем графстве или любом другом графстве, где он занимал должность с начала правления. Шериф слишком тесно связан с делами графства, чтобы быть беспристрастным судьей. Этот запрет продолжал иметь силу, по крайней мере теоретически, во время правления Иоанна, но некоторые шерифы и кастеляны пытались узурпировать функции юстициариев. Более того, во многих случаях они были чужестранцами и имели тенденцию действовать без оглядки на закон, поэтому люди имели все основания опасаться их вмешательства и требовать, чтобы только соответствующим образом уполномоченные юстициарии рассматривали наиболее сложные случаи.

Статья 25 устанавливает, что «все графства, сотни, округа (уэпентейки) и трети должны отдаваться на откуп за плату, какая установлена издревле, без всякой надбавки, за исключением наших домениальных поместий». В англосаксонские времена в обязанность шерифа входил сбор королевских доходов, которые поступали в основном с домениальных поместий короля и штрафов, наложенных разными судами. Шериф передавал собранные им средства в королевскую казну. Однако еще до норманнского завоевания появилась тенденция отдавать графство на откуп шерифу в обмен на фиксированную ежегодную сумму. Так у шерифа появилась заинтересованность в сборе как минимум этой суммы с графства, если он не хочет компенсировать разницу из своего кошелька. Все, что получалось сверх этой суммы, шло в карман шерифа. То, что избыток был весьма значительным, ясно из размера денежных сумм, которые люди были готовы платить за должность шерифа. Уильям де Статвиль, к примеру, заплатил Иоанну в 1201 году 1000 фунтов за должность шерифа Йоркшира, и эта сумма вовсе не является запредельной для крупных графств.

Расходы администрации росли, цены тоже, но и поступления от графств — поскольку Англия процветала — тоже увеличивались. Привычная откупная система устарела, и король всячески пытался увеличить поступление средств в казну. Каждое увеличение платы подавалось графству в виде увеличенной ренты с королевских владений и более многочисленных и крупных штрафов в судах. Поскольку королевские поместья были исключены из этой статьи, восстановление платы за откуп на прежнем старом уровне должно было не позволить шерифу увеличивать свой доход с судов, собирая их чаще, штрафуя тех, кто должен был явиться, но не сделал этого, и налагая запредельные штрафы за те преступления, которые попадали в юрисдикцию его судов.

Статья 26 описывает процедуру, которой надлежало следовать, если главный держатель умрет, оставшись должным короне, и защищает его собственность от полной конфискации, которая нередко практиковалась не слишком щепетильными шерифами. Первым делом шериф или бейлиф должен предъявить «королевский приказ об уплате долга, который умерший должен был нам». Затем шериф или бейлиф должен наложить «запрещение на движимое имущество умершего, найденное на светском лене, и составить ему опись в размере суммы этого долга, в присутствии полноправных людей, так, однако, чтобы ничего не было отчуждено из этого имущества, пока не будет уплачен нам долг». После уплаты долга «остаток пусть будет оставлен душеприказчикам, чтобы они могли выполнить завещание умершего; а если ничего нам он не был должен, то вся движимость пусть будет оставлена за умершим, причем должны быть обеспечены жене его и детям следуемые им части». По традиции вдове причиталась третья часть имущества, и еще треть — детям. Оставшаяся треть, как правило, использовалась на благочестивые цели. Все эти положения относились только к движимому имуществу или личной собственности. Законы, касающиеся наследования земли, были установлены и не могли быть изменены умирающим человеком так, чтобы не позволить законному наследнику унаследовать земли.

Статья 27. В этот период возможность умереть, не оставив завещания, содержащего распоряжения относительно движимого имущества, считалась катастрофой. Это была не просто неприятность. Это считалось грехом, поскольку завещание умирающего фиксировалось в присутствии священника, явившегося для соборования. Умереть, не оставив завещания, означало умереть без отпущения грехов, отрезанным от христианского общества. В таком случае сеньор мог конфисковать всю собственность усопшего.

Чтобы устранить такую несправедливость, статья определяла: «Если какой-либо свободный человек умрет без завещания, движимость его пусть будет распределена руками близких родственников его и друзей под наблюдением церкви, причем должна быть обеспечена уплата долгов каждому, кому умерший был должен». Это распределение помещалось под контроль церкви, поскольку завещание обычно делалось в присутствии священника, но также потому, что большинство наследодателей оставляли часть собственности церкви, чтобы раздать бедным, использовать для служения месс и для прочих благотворительных целей.

Статья 28 ограничивала осуществление королевской прерогативы заготовок, права реквизиции — приобретения запасов, необходимых для королевского двора. Этой привилегией пользовались управители королевских замков, которые могли раньше других приобретать запасы для гарнизонов по рыночной цене. Поскольку Иоанн утратил поддержку баронов и рыцарей, которые должны были сохранять его замки, он часто доверял их иностранным фаворитам и капитанам наемников. Эти люди, не считавшие нужным соблюдать закон, рыскали по окрестностям и хватали все, что хотели, бесплатно. Чтобы исправить это злоупотребление, эта статья утверждала, что «ни констебль, ни другой какой-либо наш чиновник не должен брать ни у кого хлеб или другое имущество иначе, как немедленно уплатив за него деньги или же получив от продавца добровольное согласие на отсрочку уплаты». Деньги упоминаются потому, что иногда платежи делались «ваучерами», которые могли использоваться только при платежах в королевскую казну.

Статья 29. Еще одно нарушение констеблей Иоанна было связано с обязанностью охраны замков. Некоторые фьефы сопровождались обязанностью служить в гарнизоне королевского замка определенное число дней каждый год. Иоанн предпочитал укомплектовывать свои замки доверенными наемниками, а не англичанами, и он и его констебли часто пытались заставить людей, обязанных нести охрану замка, вносить вместо службы денежные компенсации.

В статье сказано: «Никакой констебль не должен принуждать рыцаря платить деньги взамен охраны замка, если тот желает лично охранять его или через другого честного человека, если сам он не может сделать этого по уважительной причине; а если мы поведем или пошлем его в поход, он будет свободен от обязанности охраны замка соразмерно времени, в течение какого он был в походе по нашему повелению». Тот факт, что бароны настаивали на охране замков лично, не прибегая к денежной компенсации, предполагает, что Иоанн и его констебли пытались собрать произвольную заоблачную плату, а вовсе не ту, что рассчитана по дневной оплате наемного рыцаря.