Хью Томас - Великая Испанская империя

Контакт между женскими монастырями и внешним миром поддерживался достаточно просто, благодаря разговорам в укромных местечках поверх невысоких оград или с выходивших на улицы балконов. Исповедники и капелланы приходили в conventos grandes ежедневно, поскольку первые исполняли свои обязанности и принимали исповеди монахинь, а вторые являлись провести мессу. Епископы появлялись реже, возможно, не чаще одного раза в год. Зато их прибытие всегда обставлялось величественно, прелатов приветствовал хор монахинь, исполнявший «Ecco Sacerdos et Pontifex» («Се грядет первосвященник»), в сопровождении органа, скрипок, лютней и арф. Епископам подавали отменное угощение, затем следовал тщательный осмотр монастыря, беседа с настоятельницей, встречи наугад с несколькими монахинями, послушницами и даже донадами. По итогам визита составлялся отчет, который настоятельница зачитывала монахиням в часовне. Часто звучали сетования на чрезмерную роскошь обстановки в кельях, на избыточное количество своевольных горничных и рабынь, на то, что некоторые монастырские развлечения явно относятся к числу незаконных; регулярно отмечалось пристрастие к модной одежде вместо монашеских одеяний и содержались жалобы на обилие тайных контактов с миром, на бои быков в монастырях и на чрезмерные расходы на музыку. Время от времени задавался вопрос: а кто таков тот изящный, хорошо одетый молодой человек, стоявший возле фонтана у библиотеки донад? Племянник настоятельницы? Ее любовник? Секретарь епископа? Или, может быть, сам Христос? В convento grande можно было ожидать чего угодно.

Частыми посетительницами этих женских монастырей были beatas (блаженные) и tapadas [64]; первыми обычно считались женщины, которые хранили священное целомудрие, творили много добрых дел, были привержены благотворительности и проводили много времени за молитвами в храмах и часовнях, однако не являлись монахинями в строгом значении этого слова. Беата виделась женщиной, наделенной особым даром, и обыкновенные люди обращались к ней за религиозной помощью. Тападами называли светских дам, нередко одетых, по моде тех лет, в китайские шелка и голландские кружева и надушенных ароматами Востока. Как правило, они кокетливо кутались в длинные шали, позволявшие прятать лицо. К 1600 году эти тапады стали скандальным элементом в населении Лимы — и остались таковым позднее. Возможно, стоит считать, что они отправлялись в монастыри навещать родственниц.

Королевой беат в Перу конца шестнадцатого столетия являлась, несомненно, Флорес де Олива, более известная как Санта-Роса из Лимы. Она родилась в 1586 году, а служанка-индеанка, присматривавшая за ней в колыбели, увидела у нее две красивые розы на щеках. Это способствовало ранней беатификации Флорес. Девочку воспринимали новой «розой без шипов». Она была наиболее популярной беатой и с 1606 года носила белые одеяния доминиканок. Ее вдохновляла святая Екатерина Сиенская. Она ежедневно посещала часовни Богоматери Богородицы, Богоматери Лорето и Богоматери Ремедиос, первая из которых находилась в доминиканской церкви, а две другие в иезуитской церкви Лимы. Она стала камарерой, то есть верной прихожанкой, всех трех часовен. Жила она в сарае в саду своей семьи и предавалась молитвам и покаянию, а еще занималась шитьем и вышиванием. Кроме того, она хорошо пела, не лезла за словом в карман и сочиняла красивые стихи, которые превращались в песни божественной любви. Говорили, будто ее музыка привлекала птиц со всех сторон, будто она обладала способностью мгновенно выращивать чудесные цветы и будто бы могла мановением руки избавиться от комаров, досаждавших ей в саду. Благородные дамы всех возрастов стекались к скромному жилищу сестры Росы наряду с великими фигурами из рядов иезуитского и доминиканского орденов. Накануне ее смерти изображение Христа кисти Анжелино Медоро из Рима в часовне, куда ходила Роса, как уверяла молва, начал мироточить. Это сочли чудом. Смерть Росы, которой едва перевалило за тридцать, оказалась настоящим религиозным потрясением и поводом к аскетическому самобичеванию. Монахини и знатные дамы молились неделями напролет, а сильные мужчины отправлялись совершать героические поступки.

Однако женские монастыри Лимы были не единственными центрами культурной жизни в этом городе. Мужские монастыри, пусть менее броские, тоже привлекали живописцев и людей искусства. Так, в доминиканском монастыре фра Диего де Хохеда, родившийся в Севилье приор из монастыря Росарио, написал «Ла-Кристаду», жизнеописание Христа на народном языке; возможно, это лучший священный эпос на испанском за последние годы шестнадцатого столетия ‹‹328›› .

Лима, с ее модными магазинами, калье де меркадерос (торговой улицей), ее ремесленниками, деловитыми свечниками, улицей мастеров по серебру, ее прекрасными частными домами с тяжелыми шипованными дверями под затейливыми гербами и ее необыкновенными монастырями, являлась достойной столицей богатой территории в составе громадной новой империи. Частые публичные состязания (например, игра в обручи) также показывали, что Перу нечему учиться у Европы в сфере необычных развлечений.

О Куско, отстоявшем на тысячу миль вглубь страны, также не следует забывать, поскольку, в отличие от Лимы, он лежал в плодородной долине, что изобиловала плодовыми деревьями, и теперь мог похвастаться двумя большими площадями в испанском стиле, соединенными оживленной улицей, полной магазинов и прилавков. Великолепные религиозные здания, такие как городской собор, иезуитский колледж, а также францисканские, мерседарианские и доминиканские монастыри, заодно с часто встречавшимися фонтанами, превращали Куско в настоящую жемчужину.

Вторая половина шестнадцатого столетия в Чили ознаменовалась непрерывными столкновениями между испанскими колонистами и коренным населением. Индейцы научились обращаться с испанским оружием и освоили применение лошадей в военных целях. Вследствие этого города, основанные ранее знаменитым конкистадором Педро де Вальдивией, часто оказывались в изоляции, пускай Сантьяго по-прежнему оставался столицей. Франсиско де Вильягран, давний соратник Вальдивии, был назначен в Чили губернатором по распоряжению вице-короля в Лиме в 1558 году, а пять лет спустя получил чин adelantado ‹‹329›› . Но чин отнюдь не гарантировал эффективность управления.

Вильягран, уроженец Сантервас-де-Кампоса в Леоне и ветеран войны в Тунисе против турок, довольно успешно противостоял победителю Вальдивии, вожаку индейцев-мапуче по имени Лаутаро, который погиб при наступлении на Сантьяго в 1557 году, уже захватив к тому времени Консепсьон. К 1558 году преемник Вильяграна на посту губернатора Гарсия Уртадо де Мендоса вернул короне все утраченные города, но это не означало полного триумфа. Один из преемников-интеллектуалов Мендосы, Мартин Гарсия де Лойола, был убит в битве при Кувальве в 1598 году.