Энтони Бивор - Гражданская война в Испании 1936–1939

На протяжении марта генерал Франко утверждал все подготовленные Серрано Суньером указы, включая касавшиеся отмены свободы собраний и ассоциаций. Министерства юстиции и образования взялись за отмену всего республиканского законодательства о церкви и преподавании. Школы снова были отданы под контроль церковных властей. В каждом классе впредь должно было висеть распятие. Самый важный указ касался «fuero del trabajo», права на труд: он представлял собой сочетание церковной социальной доктрины, сформулированной в энциклике «Rerum Novarum», «26 пунктов» Фаланги и некоторых элементов Carto del Lavoro итальянских фашистов. Прежде всего он был призван положить конец классовой борьбе в Испании, заменявшейся вертикальной ассоциацией работодателей и трудящихся. Указ свидетельствовал о намерении режима взять экономику под полный контроль.

Законодательная машина бесперебойно трудилась несколько месяцев: выпускались указы по всем аспектам жизни – от отмены республиканских праздников и назначения новых до вида денежных знаков и дизайна почтовых марок (обычно с символикой Эль Сида, католических монархов Фердинанда и Изабеллы, нового государства).

5 апреля был упразднен Статут Каталонии, 22 апреля утвержден закон о прессе, по которому все издания начинали обслуживать Франко. Целью закона было покарать «любой текст, прямо или косвенно умаляющий престиж нации или режима, подрывающий работу правительства в новом государстве или сеющий разрушительные для слабых умов идеи. Закон о прессе действовал до 1966 года. 21 мая единственным официальным языком был объявлен кастильский. Публичное использование баскского и каталанского языков отныне запрещалось. 7 июля, с некоторым опозданием, была восстановлена смертная казнь. Тем временем Педро Сайнс Родригес перестраивал начальное образование, внедряя религиозное и патриотическое воспитание. Искоренялось любое чужеземное влияние, даже в спорте. Разрешались только подлинно испанские виды спорта, вроде игры в пелоту [849].

В мае правительство Португалии официально признало правительство Франко, Ватикан назначил папским нунцием в Испании кардинала Гаэтано Киконьяни. Франко аннулировал все республиканские декреты, направленные против иезуитов, и вернул им собственность и привилегии. Глава ордена Влодзимеж Ледуховский поблагодарил каудильо и заявил, что в «момент его смерти 30 тысяч иезуитов всего мира отслужат три мессы за спасение души генералиссимуса» [850], – весьма выгодный для «Общества Иисуса» обменный курс… Однако Франко стремился к тому, чтобы Церковь Испании превратилась в очередное лобби, наряду с карлистами, фалангистами и его собственными генералами [851]. Он настаивал на своем праве утверждать или отвергать назначение епископов – старинной прерогативе монархов.

Кроме того, весной 1938 года Франко занимал вопрос обращения с военнопленными. В результате крушения Северного фронта и наступления в Арагоне их стало на целых 72 тысячи человек больше, и общее количество составило более 160 тысяч человек. Такую цифру докладывал глава Инспекции лагерей содержания военнопленных, перешедшей в непосредственное подчинение ставки Франко [852]. К концу войны военнопленных стало 367 тысяч человек – их держали в обыкновенных тюрьмах, в лагерях, замках, всевозможных монастырях, в кинозалах и на кораблях-тюрьмах. Проблема заключалась в идентификации «неисправимых» – их обычно казнили – и «заблудших», которых можно было методом перевоспитания вернуть на путь служения националистическому делу.

По причине успеха переворота 1936 года в главных областях сельскохозяйственного производства националистская Испания, в отличие от республиканской зоны, никогда не страдала от дефицита продовольствия – даже в 1938 году, во время упадка экономики. Промышленное производство тоже росло, и не только вследствие захвата севера страны [853], но и того, что практически все фабриканты и управленцы остались на своих местах. Похожий процесс имел место на отвоеванных территориях. К тому же националисты проводили очень эффективную торгово-экономическую политику, вроде помощи Кейпо де Льяно андалусийской торговле. Националистические власти держали сельскохозяйственное и промышленное производство в железных тисках, не ослабляя централизованного контроля и над внешней торговлей, хотя он, согласно плану Серрано Суньера, вводился как мера на время войны. Строго контролировалась и монетарная политика: к концу войны песета националистов потеряла только 27,7 процента своей стоимости [854].

Продукты были в изобилии – но только для тех, кто мог за них заплатить. В столицах провинций националистической зоны – Бургосе, Памплоне, Ла-Корунье, Севилье, Бильбао – по улицам прогуливались хорошо одетые люди, отправлявшиеся после прогулки вкушать аперитивы или ужинать. Бары и рестораны были полны, как и церкви, и арены для боя быков [855].

Главные поставщики Франко (в отличие от контрагентов республики) не принуждали националистов платить авансом и не завышали цены. Из-за острой нехватки у националистов твердой валюты Франко удачно заложил богатства испанских недр. Самыми жадными его кредиторами, а также главными поставщиками самой необходимой помощи были немцы. Герман Геринг, ответственный за «Четырехлетний план» нацистов и одновременно командующий люфтваффе, играл в этом ключевую роль – о подноготной германской коммерческой структуры HISMA/ROWAK, превратившейся в испанскую экспортно-импортную монополию, мы уже рассказывали. Однако Геринг, озабоченный размером долга националистов и стремившийся к постоянному контролю за продукцией испанской горнодобывающей промышленности, создал особый филиал HISMA – проект «Монтана». Это была структура для надзора за разработкой и вывозом в Германию железной руды, свинца, пиритов, вольфрама и сурьмы с 73 испанских шахт.

10 января 1938 года фон Шторер, германский посол в Саламанке, созвал совещание для обсуждения деятельности в 1937 году HISMA/ROWAK, отправившей в Германию 2 584 000 тонн полезных ископаемых [856]. Через две недели министр иностранных дел граф Хордана сообщил германским представителям, что проект «Монтана» застопорился, так как существующее (республиканское) законодательство настаивает на поочередном изучении каждой из 73 шахт и не может быть применено к ним всем сразу. По тому же закону доля иностранного капитала в испанских шахтах не могла превышать 20 процентов. Хордана просил немцев потерпеть, пока не будет принят новый закон.

При этом националисты подвергались сильному давлению Великобритании, крупнейшего экспортера железной руды и пиритов из Испании, желавшего защитить свои интересы. До июля 1936 года на долю пяти британских компаний, включая «Рио Тинто», приходилось 65 процентов британского импорта пиритов, незаменимых при производстве вооружений.