Владимир Воронов - Рассекречено. Правда об острых эпизодах советской эпохи

1 июля 1942 года в служебном дневнике начальника штаба Верховного командования германских сухопутных сил генерал-полковника Франца Гальдера появилась запись: «Пал Севастополь». Правда, последний очаг организованного сопротивления немцы сломили к 4 июля, а на 35-й батарее отдельные бойцы отстреливались до 12 июля… Но уже 4 июля 1942 года Совинформбюро бодро поведало: севастопольский гарнизон успешно выполнил свою задачу и во время последнего штурма полностью разгромил шесть немецких пехотных дивизий (из семи бывших там?!), четыре отдельных полка, отдельную мехбригаду (т. е. единственную моторизованную бригаду, имевшуюся тогда у Манштейна) и три румынские дивизии (из пяти штурмовавших город!). В число «полностью разгромленных» Совинформбюро также умудрился записать 22-ю танковую дивизию вермахта, которая вообще никогда у Севастополя не воевала, а с мая 1942 года вела бои севернее Харькова и затем на Дону. Получается, уничтожены почти все войска противника, штурмовавшие Севастополь? Но тем не менее, как известило Совинформбюро, «по приказу Верховного командования Красной армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь. …Бойцы, командиры и раненые из Севастополя эвакуированы».

Все это ложь! В реальности не оставили и не эвакуированы, а брошены там своим командованием, позорно бежавшим еще 30 июня 1942 года. Из осажденного Севастополя вывезли лишь высший и старший командный состав, в первую очередь — командующего Черноморским флотом и Севастопольским оборонительным районом (СОР) вице-адмирала Филиппа Октябрьского (настоящая фамилия Иванов) и командующего Приморской армией генерала Ивана Петрова.

Из воспоминаний наркома ВМФ Николая Кузнецова ясно следует, что своей личной эвакуации из гибнущей крепости вице-адмирал Октябрьский добивался от высшего командования в высшей степени упорно, энергично и настойчиво. И добился… Есть описание, как 30 июня 1942 года после заседания Военного Совета оборонительного района вице-адмирал Октябрьский, укрывшись гражданским плащом — чтобы его не узнали рядовые бойцы, — спустился в бункер командного пункта — на глубину 30 метров, а затем по подземному полукилометровому тоннелю добрался до командно-дальномерного поста 35-й береговой батареи. Там адмирал со своей свитой сели в машины, их доставили на аэродром Херсонес, откуда они благополучно и убыли в Краснодар. Участник тех боев лейтенант В. И. Воронов описал, как Октябрьский подъехал к самолету глубокой ночью, переодетый в какие-то гражданские обноски, «в потертом пиджаке и неказистой кепке. На тех, кто видел командующего флотом в таком необычном виде, переодевание произвело неприятное впечатление». Да что там «неприятное», деморализующее! Генерала Петрова вывезли на подводной лодке «Щ-209»: он удрал с КП вопреки приказу командующего Северо-Кавказским фронтом маршала Семена Буденного (ему СОР был подчинен в оперативном отношении) остаться и возглавить оборону. Не забыл при этом вывезти и сына-адъютанта. Сохранились воспоминания очевидцев: пока сына генерала переправляли на подлодку, подводники сбрасывали в воду, били по головам и рукам баграми и сапогами тех, кто подплывал к субмарине в тщетной надежде на спасение. Всего тогда было вывезено 498 «ответственных работников», включая чекистов и партийных бонз.

Планировали вывезти вообще весь старший комсостав — и только его, потому свыше двух тысяч старших командиров и политработников без объяснения причин приказом командования СОР было в одночасье отозвано с фронта — еще даже до того, как Октябрьский вымолил эвакуацию для себя. Защищавшие Севастополь войска оказались без управления и связи, и оборона рухнула в момент. Командир 109-й стрелковой дивизии генерал-майор Петр Новиков, находясь уже в плену, говорил: «Можно было бы еще держаться, отходить постепенно, а в это время организовать эвакуацию. Что значит отозвать командиров частей? Это развалить ее, посеять панику, что и произошло». В панике толпы людей — как гражданских, так и военных — устремились к еще действовавшему аэродрому и бухтам, в надежде, что авиация и корабли флота их эвакуируют. Полтора десятка самолетов действительно кого-то вывезли — начальников, да и то лишь флотских: автоматчики охраны выкидывали из самолетов тех, на ком была не морская форма. Из скопившейся возле взлетного поля толпы красноармейцев по взлетавшим самолетам открыли огонь из автоматов и винтовок. Тут же и прекратившийся: у людей уже не было патронов. Собравшимся на берегу старшим командирам — тех самым, которых отозвали с передовой для эвакуации, сесть на высланные для них плавсредства не дали: около трех тысяч младших командиров и рядовых бойцов силой захватили все, что держалось на воде, вплоть до плотов и автомобильных камер. 700 из них повезло живыми добраться до берегов Кавказа или Турции. Все очевидцы и свидетели тех событий рисуют картину последнего дня обороны Севастополя однозначно: ужасающий хаос и позор.

Отцы-командиры бросили умирать почти 100 тысяч красноармейцев и краснофлотцев. В том числе 23 тысячи раненых. Хотя, выступая в 1960-е годы на конференциях по обороне Севастополя, сам адмирал Октябрьский называл иную цифру брошенных им раненых: 36 тысяч человек. Он же и оправдывался: «В этих условиях встал вопрос: как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно преуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот». Флот (по состоянию на 4 июля 1942 года) — линкор, четыре крейсера, лидер эсминцев, девять эсминцев, вспомогательный крейсер, полтора десятка тральщиков, четыре канонерские лодки, 37 подводных лодок, два сторожевых корабля, свыше 100 боевых катеров — торпедных, сторожевых, речных мониторов. А еще помимо этого — сотни реквизированных под военные нужды гражданских плавсредств: транспорты, пароходы, катера, баркасы, сейнеры… Армада! Которую и обязаны были задействовать на спасение армии, да хотя бы и попытаться: спасение даже части армии оправдывало бы гибель любого количества кораблей и катеров. Да и зачем вообще нужен бездействующий флот, у которого нет базы, на глазах которого гибнет армия? И был ли основательный толк от флота, такой ценой сохраненного? Практика дальнейшего применения его на Черноморском ТВД этого как-то не подтвердила: по сути, флот своего главного предназначения так и не выполнил. И уж при любом раскладе военачальники обязаны до конца быть со своими бойцами, разделив их участь. Но они их предали и кинули, презрев уставы и военные традиции.

Львиная доля вины за Севастополь лежит, безусловно, на Сталине: по его приказу ведь держались до последнего, именно он подобрал и назначил руководить обороной людей, не справившихся с этим. Которые, кстати, отделались легким испугом. Но подлость тех, чье место на страницах позора, не может умалить героизма собственно рядовых защитников города. Большей частью так и оставшихся безымянными и числящимися «пропавшими без вести». В декабре 1942 года учредили медаль «За оборону Севастополя», но первыми ее получили Октябрьский и Петров. Всего эту медаль вручили около 52 тысяч человек: эвакуированному комсоставу, морякам уцелевших кораблей, да еще тем раненым, кому повезло быть вывезенными из Севастополя до середины июня 1942 года. Десятки и десятки тысяч настоящих героев, действительно стоявших до последнего, но попавшие в плен, за оборону «города русской славы» не награждали… Зато бросивший (а по сути — предавший) своих бойцов адмирал Ф. С. Октябрьский — не выигравший в своей жизни ни одной морской баталии (впрочем, за всю жизнь он никогда и не участвовал ни в одном морском бою!) — в 1958 году получил Золотую Звезду Героя Советского Союза, а на груди его сияло 11 орденов, в том числе три флотоводческих (!) и даже один «сухопутный» полководческий. Более того, он стал почетным гражданином Севастополя, его именем назвали улицу, учебный отряд Черноморского флота и даже боевой корабль! Генерал И. Е. Петров — хронический неудачник, проваливший все операции и тоже не выигравший ни одного сражения, — в 1944 году подрос в звании до генерала армии, а в 1945 году стал Героем Советского Союза, на его груди сияло 13 орденов, в том числе два полководческих. А в 1965 году звание Героя Советского Союза — за несуществующие подвиги — присвоили и вице-адмиралу Н. М. Кулакову, бывшему в 1942 году членом Военного совета Черноморского флота, бежавшему из Севастополя вместе с адмиралом Октябрьским в ночь на 1 июля 1942 года. К слову, среди наград у этого «политрабочего» и флотоводческая — орден Нахимова I степени…