Федор Синицин - Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945

В-третьих, противодействие мобилизации в Красную армию в виде «возврата» призывников с призывных пунктов и проведения собраний жителей с предупреждением, что «если кто пойдет в Красную армию, то все их родственники будут уничтожены». Бандповстанцы проводили собственные кампании по мобилизации местного населения. В частности, 12 октября 1944 г. УПА объявила в Ровенской области мобилизацию призывников 1927–1928 гг. рождения. Были разосланы повестки о явке допризывников на сборный пункт, где с ними было проведено совещание, а затем они были отпущены. Там же в течение октября — ноября 1944 г. бандповстанцы систематически осуществляли «увод призывников из учебного пункта военкомата в лес» [1182].

В-четвертых, индивидуальный террор, который часто сопрягался с нападениями на села и райцентры. Основной «целевой группой» для террора были сельский актив (председатели, члены сельсоветов и др.), представители районных и областных органов советской власти, партийных и комсомольских органов, работники гражданских учреждений (в частности, сберкасс), сотрудники НКВД/НКГБ, военнослужащие Красной армии, демобилизованные красноармейцы из числа местных жителей, бойцы истребительных отрядов, крестьяне, получившие землю от советской власти. Следует отметить, что бандповстанцы не всегда убивали военнослужащих Красной армии, когда имели такую возможность. В частности, в Тарно-польской области 17 апреля 1944 г. группа УПА обезоружила и затем отпустила десять красноармейцев. Очевидно, часть повстанцев руководствовались неким «Планом действий», экземпляр которого был обнаружен в июле 1944 г. в Каменец-Подольской области: «Красноармейцев разоружать и отпускать, а офицеров направлять в штаб… Коммунистов и советский актив уничтожать на месте». Оуновцы нередко подвергали своей агитации захваченных ими красноармейцев, а затем отпускали их с заданием «проводить среди своих бойцов антисоветскую работу, распространять разговоры о том, что бандеровцы красноармейцев не убивают, а уничтожают только коммунистов, комсомольцев, работников НКВД» [1183].

Антисоветские бандповстанцы на западных территориях СССР совершали вопиющие преступления в отношении местного населения, в частности убийство жен, малолетних детей и других родственников советских и партийных работников, сельских активистов, военнослужащих Красной армии, бойцов истребительных отрядов, лиц, добровольно покинувших бандповстанческое движение, просто гражданских лиц, в том числе заподозренных в связях с НКВД. ОУН — УПА проводила этническую чистку — уничтожала поляков, евреев, белорусов, цыган, хотя и несколько изменила свою политику после освобождения Украины Красной армией, переориентировавшись на сотрудничество с «польским подпольем» для совместной борьбы против Советского Союза. Известны факты зверств бандповстанцев над захваченными ими людьми, в частности на Украине и в Литве. УПА также препятствовала переселению украинцев в УССР из Польши [1184].

Жертвами бандповстанцев были люди в основном своей же национальности. Например, в данных об убитых в Литве повстанцами партработниках, активистах, милиционерах и пр., в подавляющем большинстве встречаются литовские фамилии [1185]. Очевидно, что лицами той же национальности, что и бандповстанцы, было подавляющее большинство убитых ими сельских активистов, членов истребительных батальонов, семей красноармейцев из числа местного населения.

Деятельность бандповстанцев оказывала негативное воздействие на жизнь мирного населения западных территорий СССР. Жители Западной Украины были «крайне запуганы и терроризированы», председатели сельсоветов отказывались выходить на работу ввиду «боязни бандитов». По сообщениям прокуратуры Латвийской ССР, к июню 1945 г. в отдельных уездах республики бандповстанческие группировки «парализовали» мирное население. Отмечалась общая усталость гражданского населения от деятельности бандповстанцев — «крестьянам надоела беспрерывная стрельба, беспокойство, грабежи и т. д.», и поэтому, по данным советских властей, многие местные жители «жаждали, чтобы это скорее закончилось», «ожидали ликвидации националистических банд» [1186]. Таким образом, деятельность бандповстанцев привела к возникновению на западных территориях СССР ситуации, которая имела отдельные характеристики «гражданской войны».

Отметим, что подобие «гражданской войны» еще в период оккупации имело противостояние различных политических и военных групп, в которых принимало участие население западных регионов СССР, — в первую очередь советских партизанских отрядов и местных коллаборационистских формирований. Комиссар Латышской партизанской бригады О. П. Ошкалнс вспоминал: «Пришлось нам столкнуться с латышскими фашистскими частями… ругались с ними на латышском языке, по-латышски кричали друг другу, что надо подойти ближе. Наши ребята закричали: „Иди, иди поближе, если ты такой герой“. Они ответили: „Мы идем“. Мы как дали им, много их положили». В другом случае: «Вдруг нас обстреливают, человек семьдесят латышей идут в наступление. Мы не успели сделать на них налет, как они пошли на нас… Поругались опять по-латышски». После того как коллаборационисты были разгромлены, латышские партизаны «достали у них документы», и тогда О. П. Ошкалнс обнаружил, что «среди этих латышей на стороне… противника Брицис Петр из Лепнинской обл. Абренского уезда» [1187]— его бывший ученик [1188]. В Белоруссии советские партизаны к перебежчикам из числа местных коллаборационистов относились недоверчиво и в большинстве случаев их убивали [1189].

Хотя борьба с повстанцами была развернута сразу же после освобождения оккупированной территории СССР, она долго не могла достичь результатов. Так, в декабре 1944 г. первый секретарь ЦК КП(б) Украины Н. С. Хрущев отмечал следующие недостатки в борьбе с повстанцами на Западной Украине: «Партийные организации проводили политическую работу, главным образом в райцентрах и в близлежащих селах, а отдаленные населенные пункты слабо охватывали своим влиянием. Между партийными организациями и войсковыми подразделениями не было надлежащего контакта. Некоторые подразделения пограничных и внутренних войск НКВД придерживались тактики пассивной обороны, отсиживаясь в селах, не проявляли инициативы и напористости в борьбе с бандами… Слабо поставлена агентурная работа. Агентурная сеть была малочисленной, и особенно малочисленна агентура, умеющая глубоко проникать в националистическое подполье» [1190]. Так, к сентябрю 1944 г. деятельность по борьбе с повстанцами в Тарнопольской области не давала результата, «ввиду отсутствия в области необходимой для этой борьбы вооруженной силы». (Тем не менее борьба с бандповстанчеством оттягивала на себя значительные людские и военные ресурсы СССР: к марту 1944 г. только на борьбу с УПА было брошено 38 тыс. военнослужащих НКВД и 4 тыс. военнослужащих погранвойск по охране тыла, в конце 1944 г. в Белоруссию было направлено 18 890, в Литву — 6020 военнослужащих НКВД) [1191]. В дальнейшем удалось разработать и воплотить в жизнь эффективные методы осуществления борьбы с бандповстанцами.