Федор Синицин - Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945

Внутренний разлад в среде калмыцкого населения, который ярко проявился после депортации, сохранялся и на более поздних этапах: в то время как часть калмыков руководствовалась мнением участников инициативной группы, другие калмыки — особенно ветераны Великой Отечественной войны — продолжали проявлять недовольство бывшим руководством Калмыкии в связи с тем, что оно «не сумело воспитать калмыцкое население в духе преданности Родине, партии и правительству, необъективно информировало советское правительство о ситуации в республике и не приняло своевременно решительных мер по борьбе с бандитизмом и [по] развертыванию партизанского движения на территории республики». В целом отмечалась крайняя слабость разъяснительной работы советских органов среди калмыцкого населения, если не считать таких разовых пропагандистских акций, как агитация во время выборов в Верховный Совет СССР [1503].

К 1949 г. произошло затихание деятельности инициативной группы калмыцкого руководства. Во-первых, оно было вызвано преследованиями со стороны НКВД. Д. Г. Гахаев из-за постоянных придирок со стороны спецкомендатуры вынужден был переехать из Новосибирской области в Алтайский край. Однако и там его не оставили в покое [1504]. В конце концов, в 1949 г. Д. Г. Гахаев был арестован и осужден к 10 годам лишения свободы за «клевету на [И. В.] Сталина» [1505]. Д. Б. Утнасунов получил направление на новую работу по рыбной отрасли и уехал на Сахалин. Ц. К. Корсункиев, который продолжал открыто осуждать партию и правительство за их преступную политику в отношении калмыцкого народа, был исключен из ВКП(б), снят с работы и вынужден был уехать в Чулым (в партии его восстановили только после восстановления калмыцкой автономии) [1506].

Во-вторых, настроение калмыцкого населения постепенно изменилось в сторону, более лояльную по отношению к советской власти, что было связано с постепенным закреплением калмыков в местах спецпоселений, улучшением их быта и хозяйственного устройства. Отношение основной массы спецпереселенцев-калмыков к труду было добросовестным — так, уже в 1945–1946 гг. нормы выработки в промышленности и сельском хозяйстве они выполняли на 100–120 %, добивались «высоких показателей производительности труда» [1507].

В 1950 г. органы НКВД отмечали, что настроения калмыков, «за небольшим исключением, являются здоровыми, и их высказывания — положительными», в чем немалую роль сыграло улучшение материального и хозяйственного положения калмыцкого населения. Определенная часть калмыков смирилась с режимом спецпоселений, говоря: «Не разрешают нам выезжать, так, видимо, этого требует обстановка, виновны в этом мы сами, среди нашей национальности были проявления против Советской власти, и мы обязаны эту вину оправдать». Хотя некоторые калмыки продолжали выражать антисоветские настроения, а также распространять разные слухи (в частности, в 1949 г., во время переучета спецпереселенцев, — о возможности новой депортации «в холодные края — на север») [1508], такие настроения уже не являлись превалирующими.

К началу 1950-х гг. значительно сократилась смертность среди калмыков, и численность этого народа стала расти — к 1 января 1950 г. она достигла 77 639 человек, к 1 января 1954 г. — 81 246 человек. Уменьшилось количество побегов калмыков из спецпоселений: если на 1 декабря 1946 г. бежало и не было разыскано 95 человек, то в 1948 г. бежало 8 человек, на 1 января 1949 г. в бегах находилось 7 человек. Значительно улучшилось положение детей-калмыков. В частности, в Казахской ССР 89,9 % их было охвачено школьным образованием, что являлось показателем лучшим, чем в среднем по спецпереселенцам (70,6 %) и по большинству «спецконтингентов» (чеченцы, ингуши, карачаевцы и балкарцы — 59,4 %, немцы — 80,8 %, поляки — 88,3 %) [1509].

Деятельность инициативной группы бывших руководящих работников Калмыкии, угасшая в конце 1940-х гг., резко активизировалась в начале 1956 г., после XX съезда КПСС, на котором Н. С. Хрущев в своем докладе осудил депортации народов как одно из проявлений культа личности И. В. Сталина [1510]. Узнав об этом, участники инициативной группы стали обращаться в ЦК КПСС и лично к Хрущеву с призывом о скорейшем восстановлении Калмыцкой АССР в довоенных границах. Участники инициативной группы наладили связь с активистами из других регионов и по договоренности между собой направляли письма советскому руководству из всех мест проживания калмыков. В частности, Н. Л. Гаряев выезжал из Муйнака, где он проживал в это время, в Аральск и Кзыл-Орду, где собрал значительное число подписей калмыков под обращением к правительству [1511]. По мнению Д. Л.-Г. Андраева, «такой натиск с мест… всерьез встревожил верховные власти», так как, «осудив культ личности, они не собирались возвращать в родные места депортированные народы» [1512].

Предложения о полном снятии правовых ограничений со спецпереселенцев поднимались в ЦК КПСС и МВД СССР еще до XX съезда КПСС — с 1953 г. В январе 1956 г. на места спецпоселений были направлены запросы о возможности полного снятия ограничений с калмыков (наряду с другими депортированными народами). Ответы от руководства ряда регионов — в частности, из Красноярского края, Кемеровской области, Сахалинской области, Узбекской ССР — приходили в основном положительные. Однако реакция руководства тех регионов, где размещались особенно большие контингенты калмыцкого населения, — Новосибирской области и Алтайского края — была отрицательной. Власти отмечали, что калмыцкое население имело тягу к выезду из этих регионов, особенно в район Аральского моря, выискивая для этого различные причины (соединение с дальними родственниками, климатические условия и т. и.). 24 августа 1954 г. 70 семей калмыков, проживавших в Болотнинском районе Новосибирской области, подали заявление с просьбой разрешить им переехать на постоянное жительство в Среднюю Азию на освоение целинных и залежных земель. Зная о том, что освоение целинных земель велось и на территории Новосибирской области, они мотивировали свое заявление «тяжелыми климатическими условиями Сибири и… неприспособленностью к ним калмыков». На самом деле было известно, что «калмыки потому хотят выехать в Аральск, что они намерены вступить в ходатайство перед правительством о создании там своей автономной республики». Значительная часть калмыков имела намерение после отмены режима спецпоселения вернуться на территорию Калмыкии. О стремлении выезда на родину говорило и то, что большинство калмыков, расселенных в сельской местности, не желало юридически оформлять членство в колхозах. Среди калмыцкого населения Алтайского края были распространены настроения к выезду в республики Средней Азии или в районы Каспия и Поволжья. На основании этих фактов Алтайский крайком и Новосибирский обком КПСС считали «снятие калмыков с учета спецпоселения… преждевременным» [1513].