Алексей Лобин - Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Во-вторых, в подсчётах неизбежен учёт «дубликатов» в ситуации, когда представитель одной корпорации мог фигурировать как помещик в другом уезде. Так, погибший под Оршей помещик П. В. Люткин ранее владел землями в Новгородчине, которые в конце XV в. были конфискованы в количестве 103 обеж. Но в начале XVI в. он получил вотчины на Твери и на Костроме [215] Пашкова Т. Н. Материалы к изучению персонального состава волостной администрации Русского государства второй половины XV — первой половины XVI вв. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXVI. К 60-летию со дня смерти академика Н. П. Лихачева. СПб., 1998. С. 155. , т. е. мог проходить и по тверской, и по коломенской служилой корпорации. Другие участники сражения — представители нижегородского рода: Румянцевы, Тимофей и Дмитрий Александровы, к началу XVI в. владели поместьями в Московском уезде. [216] Антонов А. В., Кром М. М. Списки русских пленных в Литве первой половины XVI века. С. 157, 166. Выходцы из одной служилой корпорации, например, Новгорода, могли в плену назваться по-разному, один — «костромичом», поскольку его только недавно переселили из Костромы в новгородские земли, другой же — «тверянином», так как его поместья были в Тверской половине Бежецкой пятины Новгорода и в Тверском уезде; третий мог сказать о себе, что «из Коломны родом» , потому что он, его отец и деды происходили из этого города, четвертый в расспросе мог назваться новгородцем, хотя и происходил из тех незнатных послужильцев Центральной России, которых расселяли по землям Великого Новгорода. В итоге отмеченные примеры искусственно расширяют количество служилых корпораций вместо одной (Новгород) до четырёх (Новгород, Кострома, Тверь, Коломна).

Таким образом, при работе со списками пленных требуется сверка с другими источниками, поскольку форма записи в «реестрах пленных» не во всех случаях могла точно свидетельствовать о происхождении лица. То обстоятельство, что пленный помещик мог служить от одного служилого города, а в расспросе назвать себя представителем своего рода из другого уезда, также не стоит исключать при вычислениях. На основе всех имеющихся в нашем распоряжении сведений помимо бойцов «государева Двора» и новгородско-псковской рати можно выделить следующие служилые корпорации (табл.6):

Численность новгородско-псковской рати в 1563 г. составляла около 3600 человек, в том числе с пяти пятин Новгорода до 3000, а со Пскова и других городов (Великих Лук и Холма) до 600 человек. Но, беря за основу расчетов показатели 1563 г., необходимо отдавать себе отчет в том, что они, применительно для 1514 г., будут значительно завышены. С новгородским служилым поместьем складывалась следующая ситуация: к концу XV — началу XVI вв. размеры конфискованных вотчин были обширны, а контингент дворян, претендовавших на поместье, ограничен. По подсчетам К. В. Базилевича, из 1310 человек, получивших поместья в новгородских пятинах, около 280 человек принадлежали к послужильцам. [222] Базилевич К В. Новгородские помещики из послужильцев в конце XV в. // ИЗ. М., 1945. Т. 14. С. 69. По словам Р. Г. Скрынникова, «правительство вынуждено было наделить более сотни боевых холопов из состава распущенных боярских свит» . — Скрынников Р. Г. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный. Смоленск, 1998. С. 82.

С начала XVI в. до 1560-х гг., как уже отмечалось, новые помещики интенсивно наделялись землей. Так, например, по данным Г. В. Абрамовича, количество совладельцев в поместьях Тверской половины Бежецкой пятины с 1501 по 1538 гг. увеличилось более чем втрое — с 203 до 764 человек. «Насколько благоприятными для помещиков оказались результаты верстания (1538 г. — А. Л.), видно из того, что из девяти случаев обращения с просьбой о прирезке земли отказано лишь в одном случае. В остальных прирезки составляли в среднем 79 % от прежней нормы» . Однако недавно М. М. Кром выступил с критикой расчетов Г. В. Абрамовича. Проанализировав все сохранившиеся сведения, историк отмечает: «…в ряде случаев придача земли, полагавшаяся помещику по итогам верстания, в реальности так и не была выделена ему по вине писцов или дьяков» . [223] Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991. С. 83; Кром М. «Вдовствующее царство»: политический кризис в России 30-40-х годов XVI в. М., 2010. С. 538–554.

Тем не менее, нельзя не согласиться в том, что численность помещиков Новгородской земли с начала XVI в. по 1530-е гг. (после «поместного верстания» 1538 г.) в среднем увеличилась более чем вдвое.

По Новгородской земле сохранилось больше всего писцовых книг. Авторы коллективного труда «Аграрная история Северо-Запада России» подсчитали, что фонд поместных земель этого региона составлял до 33 тыс. обеж, т. е. 330 000 четей. [224] Аграрная история Северо-Запада России XVI века. Новгородские пятины. Л., 1974. С. 271. По нормам 1550-х гг. (1 конный со 100 четей) Новгород мог выставить в дальний поход до 3300 конных воинов, а если принять во внимание псковский принцип комплектования (1 конный с «сохи» или с 300 четей), то до 1100 всадников. Таким образом, с учетом интенсивного роста поместного землевладения с 1500 по 1530-е гг. можно сделать осторожное предположение о том, что новгородцы могли быть представлены в Оршанской битве не более чем 2000 человек. [225] Спустя полвека, в Полоцком походе 1563 г., с пяти пятин было выставлено до 3000 новгородцев.