Владимир Тихонов - История Кореи. Том 2. Двадцатый век

Но вместе с тем намечались в среде корейских студентов в Японии и иные веяния. Так, выпускник Университета Мэйдзи, выходец из старинного янбанского рода Чо Соан (1887–1958) — в будущем ставший теоретиком «прогрессивного национализма» корейской эмиграции, близкого во многих отношениях европейской социал-демократии — увлекался революционными республиканскими идеями Сунь Ятсена (1866–1925) и литературными произведениями Максима Горького (1868–1936), переводил на корейский язык книги таких японских демократов, как один из первых сторонников идеи «универсальных прав человека» на Дальнем Востоке, Баба Тацуи (1850–1888). Уехав вскоре после окончания учебы в эмиграцию в Китай, он наладил связи с представителями радикального крыла буржуазно-националистической партии гоминьдан, участвовал в августе 1917 г. в работе международной социалистической конференции в Стокгольме, где разоблачил перед представителями левых социалистических партий Европы миф о прогрессивности японского колониализма в Корее. Студент Университета Васэда из провинциальной купеческой семьи Ким Чхольсу (1893–1986) — в будущем ставший ответственным секретарем подпольной Компартии Кореи — опубликовал в десятом номере журнала «Свет Знания» в 1916 г. первую в истории корейской прессы статью о проблемах рабочего движения. В 1916 г. он, вместе с несколькими десятками других корейских и китайских студентов организовал в Токио «Союз новой Восточной Азии», целью которого была как совместная борьба с японским империализмом, так и борьба против империализма как такового.

Еще до этого, в 1914 г., в Осаке было организовано «Дружеское общество корейцев» ( Чосонин чхинмокхве ), возглавлявшееся молодыми интеллигентами анархо-синдикалистской направленности. Один из радикальных студентов, На Гёнсок — позже известный анархист — опубликовал в 1915 г. в журнале «Свет Знания» статью, где защищал право рабочих и крестьянской бедноты на активное сопротивление эксплуататорам, в том числе через забастовки и саботаж. Радикальные идеи в различных формах— от радикально-демократических до социалистических и анархистских — постепенно овладевали умами той части интеллигентной молодежи, которую не удовлетворял социал-дарвинистский национализм просветительского движения, которая начинала видеть в борьбе масс за свои интересы источник прогресса, движущую силу национального освобождения. Однако решающую роль в радикализации значительной части корейской молодой интеллигенции сыграла, прежде всего, Октябрьская революция 1917 г., ставшая для многих корейцев на долгие годы олицетворением их собственных надежд на политическое и социальное освобождение.

В целом, к 1917–1918 гг. итоги первой колониальной декады были печальны для Кореи. В то время как бум военных лет начал превращать Японию в индустриальную державу с тяжелой и химической промышленностью мирового уровня, Корея оставалась аграрно-сырьевым придатком японской экономики, с голодающим, малоземельным и практически полностью неграмотным крестьянством и только слабыми зачатками современной индустрии. В то время как малочисленная буржуазия, теснейшим образом связанная как с колониальными институтами, так и с крупным землевладельческим классом, не испытывала особенного интереса к общенациональным или социальным проблемам, националистические лидеры корейской эмиграции считали социальные проблемы корейских масс делом второстепенным и рассматривали простонародье как орудие «возрождения корейской государственности». Однако в то же время в стране подрастала и новая, молодая интеллигенция современного типа, которой было свойственно гораздо более четкое осознание социальных реалий корейского общества, искреннее стремление вывести народ из тех нечеловеческих условий жизни, на которых его обрекал японский колониализм и его корейские союзники. Именно эта интеллигенция, которой Октябрь 1917 г. дал толчок к восприятию радикальной социалистической идеологии, заложила в итоге основания современной революционной традиции в Корее.

Ким Г.Ф. «Формирование корейского пролетариата» — Народы Азии и Африки . 1964, № 5.

Кадзимура Хидеки. Формирование и развитие капитализма в Корее (Тё:сэн-ни океру сихонсюги но кэйсэй-то тэнкай). Токио, изд-во Рюкэйсёся, 1977.

Миядзима Хироси, Исследования по составлению земельного кадастра [японскими властями] в Корее [в 1910-е годы] (Тё:сэн тоти тё:са дзигё:си-но кэнкю). Токио, Институт восточной культуры Токийского университета, 1991.

Пак Кёнсик. Владычество японского империализма в Корее (보]"경 식， U
 帝國 1:義의 朝鮮 支配). Сеул, изд-во Чхона, 1986. С. 1-193.

Han, Kee-hyung. "Sin Chaeho and Nationalist Discourses in East Asia" — Sungkyun Journal of East Asian Studies . Vol. 2, Issue 2. August 2002. Pp. 44–66.

Robinson, М. E. “Nationalism and the Korean Tradition, 1896–1920: Iconoclasm, Reform, and National Identity” — Korean Studies . Vol. 10, 1987. Pp. 35–53.

Колонизация Кореи Японией проходила в контексте общего развития мировой системы империализма, в условиях жесткого межимпериалистического соперничества. Конкуренция вначале со стороны Китая, а потом со стороны России не давала Японии возможности приступить к превращению Кореи в протекторат вплоть до окончания Русско-японской войны. Неудивительно, что в сердцах интеллигентов колонизированной Кореи продолжала жить надежда на то, что в какой-то исторический момент изменения в мировой системе, в соотношении сил между Японией и другими державами дадут корейскому народу шанс на восстановление утраченной государственности. Так как в первой мировой войне Япония встала на сторону Антанты, немалая часть корейской эмигрантской интеллигенции в Китае стала возлагать надежды на возможную победу Германии и ее союзников. К февралю 1917 г., с известиями о демократической революции в России, новой надеждой для корейских интеллигентов стали прогрессивные социальные преобразования, которые смогли бы, в конце концов, избавить население колоний от порабощения. С энтузиазмом встретил события в России перебравшийся к 1918 г. на территорию российского Приморья вождь националистической эмиграции Пак Ынсик, заявивший в 1919 г., что, перейдя «от крайнего империализма к крайней форме республиканского строя, Россия заложила основы преобразования всего мира на основе справедливости и гуманности». По-видимому, лидеры эмиграции питали надежды на то, что преобразования в России дадут импульс подвижкам в сторону либерализма и демократии и в Японии, что сможет, в конце концов, позитивно сказаться и на решении корейского вопроса. Интересно, что пример России подвигнул Пак Ынсика и других лидеров корейской эмиграции в Китае издать в июле 1917 г. «Декларацию национального единения» ( Тэдон тангёль сонон ), в которой заявлялось о том, что монархия в Корее исчерпала себя, и предлагалось создать временное корейское правительство в изгнании на основе республиканских принципов.